С появлением 3D-печати и развитием различных способов создания и модификации объектов окружающего мира все больше вопросов вызывает правовой режим объектов, возникающих в результате такой деятельности. Особую сложность представляет правовая квалификация объектов, изготовленных из нетипичного материала, и кибермодифицированных объектов, в особенности если они дополнительно снабжены ресурсами искусственного интеллекта. При этом существует опасность смешения правовых режимов объектов, когда при помощи 3D-печати и иных технологий создаются объекты, близкие или аналогичные объектам, ограниченным в обороте и запрещенным к обороту*. В данной статье автор ставит цель оценить правовой режим таких объектов, как человеческие органы и ткани, а также различные виды протезов, с тем чтобы выявить имеющиеся пробелы. Автор приходит к выводу, что имеющиеся неточности, бланкетные отсылки и противоречия в регулировании из различных отраслей (гражданское право, уголовное право, медицинское право) приводят к существенной правовой неопределенности и нуждаются в проработке и устранении.

Статья посвящена актуальным проблемам судопроизводства, связанным с процедурой завершения третейского спора утверждением мирового соглашения. Рассматриваются правовые аспекты решения проблем завершения третейского спора мировым соглашением, а также процессуальные нормы, содействующие принятию данного решения. Актуальность проблемы заключается в необходимости эффективного разрешения правовых конфликтов путем утверждения мирового соглашения, которая диктуется увеличением судебной нагрузки на систему экономического правосудия в Российской Федерации. Приводятся статистические данные, подтверждающие это положение в третейских судах. Подчеркивается важность развития института примирительных процедур. Рассматриваются три концепции относительно правовой природы мирового соглашения. Приводятся данные статистики, которые показывают незначительное число споров, завершающихся заключением мирового соглашения, по сравнению с общим количеством споров, разрешаемых арбитражным и третейским судами. Подчеркивается необходимость развития законодательной и процессуальной систем в области решения экономических споров. Анализ проблем, представленный в данной статье, касающийся вопроса завершения третейского спора принятием мирового соглашения, может быть интересен и полезен как практическим работникам в этой области права, так и студентам, будущим специалистам в области юрисдикции.

«Искусственный интеллект» и технологии «искусственного интеллекта» применяются для осуществления высокотехнологичной деятельности. Данные инновационные продукты разрабатываются не только юридическими лицами, но и физическими лицами, в связи с этим возникает проблема отнесения исключительного права на «искусственный интеллект» (или технологию «искусственного интеллекта») к общему имуществу супругов. Решение данной проблемы напрямую зависит от определения правовой природы и правового режима данных объектов. В ст. 128 ГК РФ «искусственный интеллект» и технологии «искусственного интеллекта» не закреплены в перечне объектов гражданских прав, отсутствуют эти объекты и в п. 1 ст. 1225 ГК РФ среди перечисленных в нем охраняемых результатов интеллектуальной деятельности. Легальное определение «искусственного интеллекта» и технологий «искусственного интеллекта» (подп. 2, 3 п. 1 ст. 2 Федерального закона от 24 апреля 2020 г. № 123-ФЗ) не отражает их правовую природу и правовой режим. Таким образом, и «искусственный интеллект», и технологии «искусственного интеллекта» квалифицируются как систематизированная определенным образом совокупность технически сложных объектов. Остается неясным, к каким типам объектов гражданских прав, перечисленных в ст. 128 ГК РФ, относятся «искусственный интеллект» и технологии «искусственного интеллекта», закрепленные в исследуемом федеральном законе. От признания «искусственного интеллекта» (или технологии «искусственного интеллекта») интеллектуальной собственностью либо вещью зависит определение состава общего имущества супругов применительно к исследуемым объектам.

Статья посвящена некоторым проблемам правового режима бездокументарных ценных бумаг, связанным с их особой правовой природой, вопрос о которой по-прежнему является актуальным, так как эти особенности не всегда учитываются как в правотворческой, так и в правоприменительной деятельности, что порождает определенные трудности и противоречия в судебной практике, а также при реализации правовых норм. Авторы показывают, что несмотря на реформу гражданского законодательства в сфере правового регулирования ценных бумаг, остаются и возникли новые пробелы и коллизии. Авторы рассматривают проблемы, касающиеся возможности применения к бездокументарным ценным бумагам правил гражданского законодательства о вещных правах; затрагивающие способы защиты правообладателей бездокументарных ценных бумаг в части коллизии правовых норм, закрепленных, с одной стороны, Федеральным законом от 26 декабря 1995 г. № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» (далее — Закон об акционерных обществах), Федеральным законом от 22 апреля 1996 г. № 39-ФЗ «О рынке ценных бумаг» (далее — Закон о рынке ценных бумаг) и, с другой стороны, главой 7 Гражданского кодекса Российской Федерации. Предлагаются решения этих проблем

В контексте анализа подходов, выработанных в цивилистической науке, а также судебной и нотариальной практики к институту отказа от наследства автором статьи демонстрируется целесообразность более пристального обращения внимания к вопросам законодательного регулирования процедурной стороны подачи заявления наследника об отказе от наследства. При рассмотрении правовой природы отказа от наследства с позиции односторонней сделки выявляются проблемы недостаточной проработанности и некоторого несоответствия законодательного регулирования нотариального процесса в части указанного института наследственного права. С учетом повышенной социальной значимости ставится вопрос о возможности введения такого нотариального действия, как удостоверение заявления об отказе от наследства в форме односторонней сделки. Также на примере схожих юридических конструкций формулируются некоторые предложения по корректировке положений действующего законодательства в части оформления отказа от наследства.

В статье рассмотрены основные существующие подходы в науке к определению правовой природы корпоративного договора, его значение для урегулирования взаимоотношений между участниками корпоративных отношений и третьих лиц. Сделан вывод, что корпоративный договор по своей природе следует относить к предпринимательским договорам, который порождает обязательственно-правовые отношения, при этом отношения, порождаемые таким договором, нельзя отнести к корпоративным. Рассмотрены особенности практики рассмотрения споров относительно корпоративного договора в российских арбитражных судах.

В статье раскрывается дуализм правовой природы изъятия объектов недвижимого имущества для государственных нужд. Нормы ГК РФ определяют основания и правовые последствия изъятия объектов недвижимого имущества, а также гарантии, предоставляемые их собственникам: наличие уведомления о принятом решении по изъятию; право правообладателя владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом до его изъятия; обязательное рыночное определение стоимости возмещения изъятого имущества; возможность изъятия недвижимого имущества только по соглашению с правообладателем; судебную защиту прав собственника в случае расхождения по условиям соглашения. Нормы земельного и административного права формируют публичноправовые средства, состоящие в полномочиях органов исполнительной власти, процессуальных механизмах действий уполномоченных органов и должностных лиц, правовых возможностях применения административного принуждения при их осуществлении. Все это отражает двойственность правовой природы изъятия недвижимого имущества для государственных нужд.

В настоящей статье исследуется правовая природа принципа добросовестности, разрабатывается уникальный, неизвестный правовой доктрине и практике подход к добросовестности как проекции человеческой совести на правовую плоскость с необходимыми изменениями. С учетом указанного подхода высказывается и обосновывается мнение о том, что добросовестность в значительной степени должна основываться на ценностях, на которых покоится человеческая совесть, и, прежде всего, идее справедливости и защиты наиболее слабой стороны правоотношения. Принимая во внимание, что совесть дана индивиду от природы, а не обществом, принятые в обществе представления о должном, воплощенные в общественной морали и общепринятой деловой практике, выступающих в качестве мерила добросовестного поведения, не могут рассматриваться как безупречно соответствующие требованиям человеческой совести, ввиду чего предлагается повысить стандарт добросовестного поведения. Поскольку нравственная ценность поступка определяется желанием добра и любви, оценкой его прогнозируемых результатов, а добросовестность является проекцией человеческой совести на правовую плоскость, то при оценке поведения субъектов права на предмет соответствия добросовестности существенное значение должно быть придано подлинным мотивам такового. В заключение автор приходит к выводу о том, что добросовестность представляет собой принцип гражданского права, воплощающий нравственные начала, идею справедливости и защиты наиболее слабой стороны правоотношения, предполагающий разумный учет субъективной стороны правового поведения участников регулируемых правоотношений.

Настоящая статья посвящена вопросу определения правовой природы главного учредительного документа юридического лица — устава. Актуальность указанной темы обусловлена неопределенностью относительно данного вопроса в отечественной правовой доктрине. В настоящее время в российской правовой научной среде существует несколько подходов к рассматриваемой проблеме, однако некоторые позиции не выдерживают обоснованной критики. Исходя из этого, автором предпринята попытка обозначить место устава в правовой системе, раскрыть его сущность. Решение данной задачи позволит установить, какие конкретные нормы гражданского законодательства возможно применять к уставу юридического лица. В ходе исследования выявлены недостатки определенных научных подходов к решению проблемы правовой природы устава, рассмотрена необходимая правоприменительная практика, проведены сравнительные исследования таких правовых категорий, как «устав», «сделка» и «корпоративный договор».

Предметом исследования является правовая природа постановлений, вынесенных в процессе исполнения итогового судебного решения, целью которых является устранение его недостатков, препятствующих его исполнению. К таким решениям относятся постановления об исполнении приговора при наличии других неисполненных приговоров; о зачете времени содержания под стражей, а также времени пребывания в лечебном учреждении; о разъяснении сомнений и неясностей, возникающих при исполнении приговора. Рассматриваются научные подходы исследователей к раскрытию правовой природы этих постановлений и определению их места среди других судебных решений в уголовном процессе. Перечисленные постановления рассматриваются во взаимосвязи с другими судебными решениями, выносимыми в отечественном уголовном процессе. Применение таких частнонаучных методов познания, как анализ, синтез, абстрагирование, индукция, дедукция, системный, позволило сделать вывод о том, что эти постановления обладают процессуально-правовыми признаками, отличными от тех, что нормативно закреплены и теоретически разработаны в науке уголовного процесса как характерные промежуточным судебным решениям. Обосновывается положение о необходимости выделения этих постановлений в самостоятельную группу «иных судебных решений» в российском уголовном процессе.

В статье рассматривается вопрос о правовой природе договоров залога и поручительства, предусмотренных законодательством о налогах и сборах. Автором исследуется правовая природа договоров с точки зрения их цели, а также предмета и иных существенных условий с учетом судебной практики и доктринальных подходов к пониманию правовой природы.

В работе проведен анализ правовой природы договорных отношений в сфере пробации. Установлено, что договор при применении пробации выступает в качестве инструмента взаимодействия органов публичной власти как между собой, так и с организациями различных форм собственности. Выявлено, что отношения, возникающие в сфере организации и функционирования пробации в Российской Федерации, предполагают наличие фактического неравенства и юридическое равенство субъектов пробации. Определено место соглашений о взаимодействии в сфере пробации в системе публично-правовых договоров.

Райдшерингом является совместное передвижение нескольких физических лиц на одном автомобиле по маршруту, определенному владельцем транспортного средства. С точки зрения права его можно рассматривать как непоименованный договор совместной поездки. Развитию райдшеринга способствует широкое распространение смартфонов и платформ, предоставляющих цифровые услуги. Основной целью совместных поездок является экономия финансовых средств и улучшение экологии за счет снижения количества автомобилей на дорогах. В транспортное законодательство ряда стран введены нормы по правовому регулированию совместных поездок. В Российской Федерации необходимо уточнение нормативной базы в этой области, так как отсутствие правовой регламентации приводит к злоупотреблению правом. Целью данного исследования является оценка возможности легитимации райдшеринга, анализ разработанного Министерством транспорта РФ законопроекта о внесении изменений в Устав автомобильного транспорта, касающихся правового регулирования совместных поездок, предложение мер правового характера. Автором выработаны предложения по дефиниции совместной поездки и договора райдшеринга, определена правовая природа договора, отражены положительные и отрицательные стороны использования совместных поездок, проанализирован зарубежный опыт их правовой регламентации.

Работа посвящена сравнительно-правовому анализу соразмерного уменьшения цены в контексте его соотношения с правом на возмещение убытков в международных актах унификации частного права и зарубежных правопорядках. В результате проведенного исследования автор приходит к выводу о наличии в континентальных правопорядках и актах унификации частного права правовой традиции разграничения уменьшения цены и возмещения убытков как отдельных способов защиты, которая может послужить значимым аргументом для разграничения указанных способов защиты в российском гражданском праве.

В статье рассматриваются предпосылки криминализации публичного распространения заведомо ложной информации об использовании Вооруженных Сил Российской Федерации, исполнении государственными органами Российской Федерации своих полномочий. Исследуется цель введения уголовно-правовой номы, предусмотренной ст. 207.3 Уголовного кодекса РФ. Анализируются особенности объекта, объективной стороны, субъекта и субъективной стороны рассматриваемого преступления. Рассматриваются квалифицирующие признаки и вопросы квалификации преступления. Формулируются теоретические и законотворческие выводы.