Статья посвящена анализу требования беспристрастности арбитров в международном коммерческом арбитраже. Автор уделяет внимание последним новеллам Руководящих принципов Международной ассоциации юристов относительно конфликта интересов в международном арбитраже, среди которых положение о прекращении обязанности арбитра быть беспристрастным и независимым после вынесения арбитражного решения. В работе также анализируется отдельная отечественная судебная и международная арбитражная практика в плоскости беспристрастности арбитров.

В работе проводится анализ влияния выполнения требований объективности и беспристрастности суда на срок судебного разбирательства. Сопоставляются правовые институты отвода, самоотвода и изменения территориальной подсудности. Обосновывается отсутствие необходимости законодательного закрепления механизма отвода всем судьям соответствующей территориальной единицы. Предлагается внесение изменений в УПК РФ для создания возможности, а также недопущения потенциальных препятствий обжалования судебного решения об отказе в удовлетворении отвода.

Статья посвящена исследованию ряда проблем, связанных с механизмом обеспечения режима тишины и покоя граждан в ночное время, что является весьма актуальным вопросом жизнедеятельности современных городов и общежития соседей многоквартирных жилых домов. На основе анализа правовых позиций Конституционного Суда РФ и судов общей юрисдикции авторы приходят к выводу о необходимости дальнейшего поиска баланса между административной и гражданско-правовой формами обеспечения тишины и покоя граждан. Административноправовой механизм обеспечения тишины и покоя граждан в ночное время несет в основе своей имманентные риски нарушения прав и законных интересов обвиняемой в совершении административного правонарушения стороны. Возложение на российскую прокуратуру полноты контроля над соблюдением тишины и покоя граждан в ночное время было бы неадекватным государственно-правовым решением, хотя чрезмерная дискреция прокуратуры в выборе методов прокурорского реагирования на факт правонарушения также заслуживает критики с конституционно-правовой точки зрения. Полиция должна быть обязана обеспечивать реализацию законодательства об административных правонарушениях субъектов РФ в той же мере, в какой она это делает применительно к федеральному Кодексу Российской Федерации об административных правонарушениях.

Процесс доказывания является центральным звеном в разрешении публичных споров, возникающих при рассмотрении административных дел. Насколько усмотрение (дискреция) судьи может предрешить судьбу публичного спора, каковы пределы данного усмотрения — это малая толика вопросов, возникающих при исследовании данной правовой категории. Затрагиваемая проблема имеет также значение для определения фактора объективности и беспристрастности суда, если брать основополагающие принципы отправления правосудия в РФ. Более того, сущность доказывания по публичным спорам в рамках состязательности состоит в защите нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов граждан, прав и законных интересов организаций, возникающих из административных и иных публичных правоотношений.

Предметом исследования настоящей статьи являются нормы Гражданского, Арбитражного процессуальных кодексов Российской Федерации и Кодекса административного судопроизводства, регламентирующие вопросы отводов судей, а также сложившаяся судебная практика. Автор находит действующие институты отводов не в полной мере отвечающими принципам законности и процессуальной экономии, что создает предпосылки к злоупотреблению процессуальными правами лицами, участвующими в деле. Обосновывая необходимость совершенствования законодательства, автор предлагает внести в соответствующие нормы процессуальных кодексов положения, которыми будут унифицированы подходы к разрешению отводов и минимизированы возможности злоупотребления процессуальными правами в случаях заявления безосновательных отводов.

Всякая юридическая процессуальная форма предполагает соответствие ей доказательств, т.е. их допустимость или действительность. Требования к допустимости различаются в разных процессуальных системах. Одни принимают все сведения, которые не запрещены специальными правилами об исключении (в большинстве западных стран), другие — лишь те, источники и способы которых прямо разрешены уголовно процессуальным законом (например, в России). Вместе с тем в обоих системах так или иначе имеют место и некоторые общие критерии действительности, такие как лояльность доказательств (непротиворечие ведущим правовым принципам и правам человека) либо их доказательственная сила (достоверность или достаточная степень вероятности). Однако данные критерии не вполне конкретны и допускают произвольное толкование. Необходим точный принцип, позволяющий определить допустимость доказательств. В качестве такового предлагается рассматривать, во-первых, существенность процессуальных нарушений, понимаемую как посягательство на главные (конституционные) принципы-максимы справедливого (состязательного) судопроизводства — принципы равенства сторон и независимости и объективности суда (формальный критерий), а во-вторых, их восполнимость (материальный критерий) — как доказанность отсутствия наступления реальных вредных последствий для двух названных начал-максим.

Статья посвящена ограничению дееспособности граждан, страдающих психическими расстройствами, способных понимать значение своих действий и руководить ими при помощи иных лиц. Ограничение их дееспособности урегулировано ст. 30 ГК РФ, изначально посвященной ограничению дееспособности лудоманов, лиц, злоупотребляющих спиртными напитками или наркотиками, как санкции. Обосновывается необходимость говорить о разных по правовой природе конструкциях и квалифицировать указанное «ограничение» применительно к лицам, страдающим психическими заболеваниями, как неполную (частичную) дееспособность, являющуюся гарантией соблюдения их гражданских прав. В статье доказывается, что надлежащее исполнение постановлений Конституционного Суда РФ может и должно осуществляться законодательной и исполнительной властью с использованием координационных соглашений, представляющих собой публично-правовой (административный) договор.

Действующее законодательство не регулирует правовой режим имущественных отношений фактических супругов вопреки нарастающей численности подобной формы организации семьи. Судебная практика, следуя логике нормативных актов в том числе, игнорирует острую необходимость разрешения вопросов, касающихся имущественной защищенности лиц, состоящих в таком союзе. Многочисленные обращения в суд по указанным категориям споров разрешаются крайне формально, когда истцы, нуждающиеся в защите, остаются без таковой ввиду отсутствия должного регулирования. Поводом к написанию статьи стало недавнее определение ВС РФ, в рамках которого суд сделал смелый и крайне опасный для последующего использования вывод о заведомо безвозмездном характере взаимных предоставлений фактических супругов. Автор последовательно аргументирует несостоятельность предложенных выводов высшей судебной инстанции, настаивая на необходимости признания возможности изменения имущественного режима при установлении фактической брачной связи, а также применения к таким лицам положений закона, посвященных договору простого товарищества, для правового обоснования возникновения режима общей долевой собственности в отношении имущества, приобретенного фактическими супругами. Здесь важно разграничить проблемы семейно-правового характера, которые могут возникнуть в случае нормативного закрепления института сожительства, индифферентные области гражданского права и объективную необходимость создания эффективного механизма защиты имущественных прав лиц, состоящих в таком союзе.

Статья посвящена комплексному исследованию отдельных принципов гражданского судопроизводства через призму рассмотрения и разрешения спортивных споров третейскими судами. Помимо изложения характерных особенностей каждого принципа, автор обращает внимание на актуальную на сегодняшний день проблему в гражданском судопроизводстве — реализацию принципов гражданского процесса. Анализируются такие принципы, как независимость и беспристрастность судей, добросовестность, гласность. На основе анализа российской и зарубежной практики и доктрины автором в настоящем исследовании предпринимаются попытки предложения путей решения данной проблемы.

В статье исследуется ряд актуальных научных и прикладных проблем, связанных с функциональным аспектом в механизме обеспечения конституционного принципа независимости правосудия. По мнению автора, судебная власть не приобрела надлежащей функциональной независимости главным образом потому, что в обществе не сформировалась устойчивая ценность уважения к независимому и беспристрастному суду. Социум должен испытывать более активный спрос на беспристрастность государства в случае спорности отношений между людьми. При таком социальном разногласии и дисбалансе интересов требуются особые конституционно-функциональные гарантии независимости и беспристрастности правосудия. Мировая (непрерывно) и отечественная (с определенным историческим «разрывом» в период функционирования СССР) практика свидетельствуют, что наиболее оптимальный путь достижения этой цели — функциональное разграничение вопросов права и факта, что в уголовном судопроизводстве наиболее эффективно достигается благодаря сосуществованию и согласованной деятельности профессионального судьи и коллегии независимых присяжных заседателей.

Автор статьи анализирует и сравнивает управляющего личным фондом с иными лицами, обладающими полномочиями по управлению чужим имуществом (управляющего в договоре доверительного управления или управляющего неправосубъектным фондом и др.). Делается вывод о том, что правовой статус управляющего личным фондом в российском праве урегулирован неполно, правовое регулирование оставляет определение статуса управляющего учредителю личного фонда, в связи с чем вопрос определения роли управляющего в управлении имуществом требует отдельного анализа.