Автор анализирует место и роль суда надзорной инстанции в уголовном процессе в изменившихся, по сравнению с обстоятельствами зарождения, исторических условиях. Вносит и обосновывает предложения, направленные на определение и уточнение целей, полномочий и состава Президиума Верховного Суда РФ при пересмотре вступивших в законную силу судебных актов в порядке надзора, а также изменение названия самой инстанции.

В контексте необходимости решения задач применения административной ответственности и надлежащей реализации основополагающих принципов публично-правового регулирования автор статьи обосновывает вывод об отсутствии в действиях лица, совершившего неуплату административного штрафа в установленный срок при неуказании субъектом административной юрисдикции реквизитов для уплаты в постановлении по делу об административном правонарушении, состава административного правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 20.25 КоАП РФ.

В целях укрепления независимости судей в статье предложено ликвидировать должность председателя районного суда, поскольку его статус не несет процессуальной нагрузки, заменив его должность администратором суда. Также предложено переводить судей с одного направления деятельности на другое только по личному заявлению, что будет соответствовать трудовому законодательству. Предлагается на законодательном уровне решить проблемы конфликта интересов между близкими родственниками при назначении на должности судей.

Одним из принципов развития современного уголовно-процессуального права, а значит, и уголовного судопроизводства является принцип единства и дифференциации. В соответствии с данным принципом в действующем Уголовно-процессуальном кодексе РФ появилась глава 40 «Особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением». Указанный порядок направлен на то, чтобы ускорить рассмотрение дел о преступлениях небольшой и средней тяжести в том случае, если обвиняемый признает свою вину в содеянном. Основная часть дел о преступлениях небольшой тяжести относится к подсудности мировых судей, поэтому их деятельность непосредственно связана с реализацией положений главы 40 Уголовно-процессуального кодекса РФ. Но, как свидетельствует практика, в законодательных положениях, посвященных особому порядку, встречаются как существенные пробелы, так и противоречия между содержанием отдельных норм, что не может не сказываться на эффективности правоприменения. Авторы статьи поставили целью на основе анализа норм главы 40 Уголовно-процессуального кодекса РФ выявить имеющиеся проблемы и предложить пути их решения.

Основная цель уголовного судопроизводства — раскрытие максимально возможного числа преступлений, изобличение всех виновных, назначение каждому из них справедливого наказания. Приговор (как обвинительный, так и оправдательный) должен быть основан только на системной совокупности доказательств — информации, обладающей качествами (свойствами) достоверности, допустимости и относимости. Информация, которая может быть положена в основу приговора, добывается специально на то уполномоченными субъектами процесса и только в рамках следствия, как предварительного, так и судебного. В романо-германской континентальной системе судопроизводства право поставить соответствующее «клеймо качества» («пробу») на добытую по делу информацию принадлежит только следователю (дознавателю) и суду. Сказанное означает, что и следователь (дознаватель), и суд, фактически будучи единой уголовно-процессуальной корпорацией, выполняют одну и ту же функцию — сбора, закрепления, анализа и оценки доказательств, что автоматически предполагает необходимость взаимодействия (сотрудничества) между ними. В настоящей статье анализируются некоторые аспекты генезиса, эволюции взаимодействия органов предварительного и суда по уголовным делам, формы их сотрудничества, а также вопрос доверия между структурами, относящимися к различным ветвям государственной власти (исполнительной и судебной) в рамках единой уголовно-процессуальной корпорации.

Статья посвящена вопросам взыскания компенсации морального вреда по гражданским делам, которые находятся в производстве мирового судьи. Исследованы вопросы подсудности таких требований и сделан вывод, что в подавляющем большинстве случаев моральный вред может взыскиваться только в рамках гражданских дел по спорам о защите прав потребителей. Проанализированы предусмотренные законом условия для возмещения вреда и притом, что основанием для взыскания морального вреда в таких делах является сам установленный факт нарушения лицом, оказывающим услуги, прав потребителя. Также обоснована возможность удовлетворения требований о компенсации морального вреда, который подтвержден лишь объяснениями самого истца. На примерах гражданских дел из практики мирового судьи конкретного судебного участка изучены обстоятельства, которые учитываются судом при определении размера компенсации морального вреда. Поднимается вопрос о возможности взыскивать компенсацию морального вреда в случаях причинения вреда, когда сложившиеся правоотношения исключают защиту прав потребителей, но при этом ущерб причинен одновременно имущественным и личным неимущественным правоотношениям (повреждено жилое помещение).

В статье анализируется актуальность внедрения цифровизации в деятельность мировых судей. Показана необходимость сопряженной работы классического варианта отправления правосудия с учетом новейших технологий. Представлены аналитические данные деятельности мировых судей по отдельным регионам. Выделеныположительные и отрицательные характеристики внедрения искусственного интеллекта в функционирование судебной системы. Сделан вывод, что, несмотря на прогрессивные взгляды ученых и практиков, развитие высоких технологий, нового понятийного аппарата, необходимо четко уяснить, что искусственный интеллект, цифровизация должны помогать, а не заменять судью.

Открывшиеся возможности на основе искусственного интеллекта позволяют запрограммированной машине обучаться и выполнять самостоятельно схожие задачи. Искусственный интеллект включает в себя множество различных технологий, которые применяют методы из области математики и статистики для имитации человеческого мышления. Основа его работы заключается в анализе огромного количества неупорядоченной информации при помощи специализированных алгоритмов, позволяющих выявлять закономерности в массиве данных и сформировать определенные выводы. Несмотря на всеобщее восхищение технологическим прогрессом, он несет в себе определенные проблемы. Отдельные актуальные проблемы проанализированы и с учетом дифференцированного подхода объединены в группы.

Процедура выдвижения частного обвинения потерпевшим перед мировым судьей проникнута принципами диспозитивности, состязательности, непосредственности и запрета на поворот к худшему. Частное обвинение находится в полном правообладании потерпевшего, который может вполне распоряжаться его предметом и обвинительными доказательствами. Мировой судья обязан соблюдать беспристрастность, обеспечивать законность действий частного обвинителя и право обвиняемого на защиту. Действующий закон и сложившиеся на практике правовые стандарты не обеспечивают справедливый порядок выдвижения частного обвинения, приводят к нарушению прав заявителя-потерпевшего, равно как и лица, привлекаемого к частному уголовному преследованию. В статье предлагается ряд изменений в правовое регулирование выдвижения частного обвинения и действий мирового судьи в этой процедуре. Суть этих изменений заключается прежде всего в увеличении процессуальных сроков, в течение которых мировой судья обязан вызвать для непосредственного общения заявителя и определиться с предметом частного обвинения, которое получает судебную форму с момента вынесения мировым судьей постановления о принятии заявления к своему производству. Важное значение имеет оказание мировым судьей помощи частному обвинителю и обвиняемому в получении доказательств. Этот момент также подлежит более детальному правовому регулированию. В статье делаются и другие предложения по совершенствованию процедуры выдвижения частного обвинения как средства уголовно-процессуальной самозащиты человека от преступлений в свете принципа запрета на поворот к худшему.

В статье исследуется процесс развития законодательства об организации судов с участием присяжных заседателей в постсоветской России, а также затрагиваются проблемы обеспечения соответствия данного законодательства Конституции страны. По мнению автора, вследствие конституционных поправок до конституционной реформы 1993 г. законодателем мыслилось или предполагалось более широкое внедрение в общественно-политическую практику института суда с участием присяжных заседателей, причем гражданские дела были поставлены Конституцией даже на первое место по сравнению с делами уголовными. Конституция РСФСР все еще поддерживала конструкцию «профессионального правосудия совместно с народными заседателями», но была нацелена на крупную трансформацию демократических форм правосудия в будущем.

В настоящей статье выявляется специфика дисциплинарной ответственности как трудоправового элемента профессиональной деятельности судьи. Автор приходит к выводу о несоответствии существующей модели законодательного регулирования дисциплинарной ответственности судей — модели законодательного регулирования дисциплинарной ответственности прочих категорий работников, недопустимости привлечения судей к дисциплинарной ответственности за действия, совершенные за пределами рабочего времени и вне взаимосвязи с осуществлением трудовой функции, целесообразности исключения дисциплинарно-правовой оценки этичности поведения судьи после его назначения на должность, необходимости устранения неопределенности понятия «умаление авторитета судебной власти» как основания привлечения судьи к дисциплинарной ответственности.

В статье рассматриваются особенности российской правовой культуры, которые влияют на доверие к судебной власти. Демонстрируется, каким образом исторические особенности развития правосудия в России повлияли на отношение к суду. Выделяются также общие условия доверия к правосудию, которые не связаны с характеристиками правовой культуры.

В данной статье автор подробно рассмотрел существующие проблемы осуществления правосудия при замещении временно отсутствующего мирового судьи. Подробному анализу подвергнута нормативная обеспеченность процедуры замещения, дана оценка статусу замещающего судьи, обращено внимание на пробелы процессуального законодательства, определяющего подсудность рассмотрения дел замещающим мировым судьей, предложены приемлемые пути решения, выводы и рекомендации указаны в заключении работы.

В статье обосновывается вывод, что цель деятельности суда по рассмотрению и разрешению ходатайств о применении меры пресечения в виде ареста — защита надлежащего порядка производства по уголовному делу, а не защита прав подозреваемого (обвиняемого); сокращение практики применения ареста — путь к дезорганизации уголовно-процессуальной деятельности по многим уголовным делам.

Статья посвящена исследованию формы и содержания приговора мирового судьи как итогового акта правосудия. Основное внимание уделено исследованию оснований для изменения и отмены приговора мирового судьи в апелляционном порядке, уточнению места и роли сторон в этом деятельности.

В настоящей статье рассматривается происходивший на протяжении последних двадцати лет процесс изменения подсудности гражданских дел мировым судьям. При этом ставится цель — определить критерии, в соответствии с которыми устанавливалась подсудность, и критерии, по которым она изменялась. Анализируется подсудность мировых судей по Уставу гражданского судопроизводства, первоначальная подсудность мировых судей в Российской Федерации. Делается вывод о произвольном изменении подсудности мировых судей с целью добиться уменьшения их нагрузки. Но произвольное изменение подсудности мировых судей не способствует достижению целей, стоящих перед правосудием и судебной реформой, в связи с чем необходимо воздействовать на факторы, увеличивающие нагрузку мировых судей. Даются рекомендации об установлении подсудности мировых судей в будущем.

В статье авторы рассматривают актуальную тему использования искусственного интеллекта в работе судов. Приводятся примеры внедрения систем с использованием искусственного интеллекта в судопроизводстве некоторых стран (Китай, США, Франция), а также различные определения понятия «искусственный интеллект», используемого некоторыми законодателями. Анализируются отрицательные стороны, выделяемые как российскими, так и зарубежными исследователями при использовании искусственного интеллекта в судебных системах. Авторами рассматриваются некоторые варианты снижения рисков проявления негативных факторов, влияющих на судебную систему при использовании искусственного интеллекта, а также систем на его основе. В работе обращается внимание на необходимость разработки методов контроля юридических технологий, оказывающих влияние на наши ценности. Авторы выделяют положительные качества при использовании систем на основе искусственного интеллекта в судах. Приводятся примеры с количественными показателями позитивной динамики в работе судов, внедривших такие системы, а также варианты использования существующих технологий на основе искусственного интеллекта в отправлении правосудия. В заключение авторы приходят к выводу о необходимости разработки и принятия нормативно-правовой базы для использования систем на основе искусственного интеллекта в судах, и невозможности замены судьи-человека на искусственный интеллект.

В статье исследуется потенциал и риски использования технологии искусственного интеллекта в качестве средства оптимизации судебной деятельности и снижения судебной нагрузки. Предметом исследования выступили способы, принципы, условия имплементации информационных технологий в судебную деятельность. В работе использованы аналитический, сравнительно-правовой, формально-юридический методы. В результате проведенного исследования выделены основные сферы, формы и требования к технологии искусственного интеллекта в судебной деятельности.

Настоящее исследование направлено на ретроспективный анализ правового статуса лиц, разбиравших арбитражные споры, в истории России, для того чтобы выявить основные тенденции его формирования и более глубинного понимания статуса современных судей арбитражных судов.

Статья посвящена обоснованию возможности отнесения дел приказного производства мировых судей в компетенцию органов нотариата путем включения дел по бесспорным требованиям в конструкцию исполнительной надписи.