Статья посвящена сравнительному анализу правового регулирования исчисления срока задержания по УПК РСФСР 1960 г. и действующему УПК РФ. Делаются выводы о том, что УПК РСФСР устанавливал чёткие границы задержания, понятную для правоприменителя точку отсчёта срока задержания, обеспечивал возможность точного, объективного отражения времени задержания и сопровождающих его ситуаций; действующий УПК РФ уступает предшествующему Кодексу в решении этих вопросов. Высказываются предложения по решению проблемы определения момента фактического задержания и момента придания ему процессуального характера.

В статье исследуется проблема определения начала преступления как критерий разграничения приготовления и покушения, а также ключ к ряду вопросов квалификации. Установление четкой границы между созданием условий для посягательства и действиями, направленными на его совершение, помимо определения стадии реализации преступного умысла, необходимо для решения вопросов соучастия, множественности преступлений, а также разграничения посягательств, предусмотренных разными статьями УК РФ. С учетом разъяснений Конституционного и Верховного Судов РФ проанализированы сложные правоприменительные ситуации, в которых для правильной квалификации было необходимо отграничить действия, непосредственно направленные на совершение преступления, от создания условий для посягательства. Обоснован тезис о невозможности формулирования универсального критерия, описывающего «действия, непосредственно направленные на совершение преступления». Такое положение, с одной стороны, объяснено особенностями реальных посягательств и избираемых законодателем технических приемов описания их объективной стороны, а с другой — предложено исследовать и учитывать указанные факторы при квалификации.

Повторное обращение в суд с ходатайством о заключении под стражу одного и того же лица по тому же уголовному делу после вынесения судьей постановления об отказе в избрании этой меры пресечения возможно лишь при возникновении новых обстоятельств, обосновывающих необходимость заключения лица под стражу (ч. 9 ст. 108 УПК РФ). Выделены ситуации, в которых возникает необходимость представления новых обстоятельств, выявлены наиболее распространенные их виды, акцентировано внимание на характере сведений, которые свидетельствуют об их наличии.

Антикриминальная профилактика предполагает системное применение принудительно-превентивных форм (мер) воздействия как к лицам, уже совершившим преступление (правонарушение), так и к гражданам, в поведении которых присутствуют признаки, свидетельствующие о высокой вероятности совершения ими общественно опасного деяния в будущем. Авторский анализ существующего криминологического законодательства констатирует достаточно объемный перечень форм (мер) профилактического воздействия, позволяющих выявлять и нейтрализовать криминогенные детерминанты. Однако остается нерешенным вопрос процессуального закрепления и оформления указанных способов превентивно-принудительного принуждения, особенно в области специально-индивидуальной превенции. Решение видится в создании превентивной юстиции — процессуально-правовой системы норм, регулирующей порядок деятельности субъектов профилактики и других участников по предупреждению преступлений. Вследствие сказанного, в настоящей статье предлагаются способы решения процедурных проблем оформления индивидуальной профилактической деятельности.

В статье исследуются понятия публичных и частных интересов, вопрос об их соотношении в уголовном судопроизводстве. Соотношение публичных и частных интересов рассматривается как соотношение интересов индивида и государственной власти, представляющей общественные интересы. Обосновывается тезис об отсутствии конфронтации межу публичными и частными интересами в связи с тем, что обеспечение публичных интересов не только не препятствует обеспечению частных, но и создает гарантии их защиты. Подвергается сомнению правомерность характеристики соотношения публичных и частных интересов как баланса в сфере уголовного судопроизводства, поскольку монополия государства на привлечение виновных в совершении преступлений к уголовной ответственности и наказание заведомо такой баланс исключает.

В работе исследуются вопросы, связанные с определением оснований для отстранения законного представителя несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого от участия в уголовном деле. Констатируется, что на законодательном уровне они отражены с использованием оценочных категорий. Данная проблема рассматривается с учетом подходов, выработанных судебной практикой. Проводится связь обоснованности решения об отстранении законного представителя от участия в деле с воспитательной ролью правосудия в отношении несовершеннолетних. Определяется функциональная характеристика указанного участника уголовного процесса. На ее основе выработаны научные позиции по существу исследуемой проблемы.

В статье рассматривается значение задержания в уголовном судопроизводстве, анализируются проблемы применения задержания через призму обеспечения публичных и частных интересов. С учетом того, что задержание заключается в ограничении фундаментального права на свободу и личную неприкосновенность, делается вывод, что оно может применяться лишь тогда, когда другие меры принуждения неэффективны для достижения целей уголовного судопроизводства. При этом обеспечение частных интересов задерживаемого не должно осуществляться в ущерб интересам публичным, заключающимся в быстром, полном, объективном расследовании уголовного дела, реализации принципа неотвратимости уголовной ответственности.

В статье рассмотрен круг вопросов, связанных с правоприменительными проблемами законодательной регламентации процессуального института задержания подозреваемого, такими как определение начала исчисления срока задержания подозреваемого и срока составления протокола задержания подозреваемого, порядка уведомления о задержании подозреваемого, правовые пробелы в части, касающейся задержания лица, совершившего преступление, гражданскими лицами, внесены предложения по совершенствованию соответствующих положений УПК РФ.

В статье рассмотрен актуальный вопрос, связанный с вопросами деятельности органов внутренних дел РФ по противодействию преступлений в отношении объектов жизнеобеспечения. Автором приводятся сведения о наиболее криминогенных регионах России в рассматриваемой сфере и статистические сведения о преступлениях, предусмотренных ст. 215.2 УК РФ, на основании которых приходит к выводу о несовершенстве деятельности правоохранительных органов и необходимости разработки организационно-управленческих мер в указанной области.

В статье исследуются актуальные вопросы содержания уголовно-правового запрета на незаконное задержание (ч. 1 ст. 301 УК РФ). Обращается внимание на обусловленность трудностей толкования содержания объективных и субъективных признаков соответствующего состава, дискуссионность позитивного регулирования охраняемых правоотношений. В результате анализа Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28 июня 2022 г. № 20 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях против правосудия» авторы аргументированно описывают юридическую природу института процессуального задержания и тактику уголовно-правовой охраны правоотношений, развивающихся в связи с применением данной меры государственного принуждения. В работе с учетом выявленного содержания процессуальных форм описываются объективная сторона преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 301 УК РФ, момент его окончания, субъектный состав, а также перспективы приведения представления о сфере репрессии комментируемой нормы в соответствие с уголовно-процессуальным законодательством.