Термин «спортивная дипломатия» в последнее время все чаще используется в повестке международных отношений. Между тем его понятийный аппарат, особенности развития и потенциал влияния остаются все еще недостаточно изученными в отечественной и зарубежной литературе. В данной статье рассматриваются некоторые аспекты становления понятия спортивной дипломатии и приводятся актуальные тренды ее развития на основе зарубежного опыта. Анализируется потенциал влияния спортивной дипломатии на примере политики различных стран. Подробно рассматриваются примеры применения спортивной дипломатии, которые внесли важный вклад в укрепление межгосударственных отношений и способствовали повышению имиджа стран на международной политической арене. Делается вывод о том, что спортивная дипломатия может рассматриваться в качестве эффективного инструмента развития международных отношений, а также активно развивающегося направления в общей мировой политике, что требует дальнейшего комплексного исследования со стороны как зарубежных, так и отечественных ученых.

В статье проанализированы актуальные вопросы правового регулирования трудовой деятельности иностранных граждан в строительной отрасли Российской Федерации. Рассмотрены тенденции развития законодательства с учетом потребности строительных организаций в привлечении иностранной рабочей силы, обозначенных в документах стратегического планирования. Одновременно с этим изучены проблемные вопросы организованных форм реализации иностранными гражданами права на осуществление трудовой деятельности в строительной отрасли. По результатам проведенного анализа предложены дальнейшие пути совершенствования правового регулирования трудовой деятельности иностранных работников.

В работе подвергаются анализу средства, применяемые в государственном управлении в области обеспечения безопасности дорожного движения с использованием концепции «мягкой силы», анализируются ее составляющие.

Порой в силу инерции складывающейся судебной практики применения процессуального законодательства арбитражные суды упускают из виду некоторые существенные процессуальные инструменты, которые им предоставлены Арбитражным процессуальным кодексом Российской Федерации. На практике это создает затруднения в исполнении и повороте исполнения судебных актов. Разберем названную проблему на примере определений арбитражного суда.

Двадцать лет назад был принят Федеральный закон «Об электроэнергетике». Этот акт заложил правовые основы функционирования оптового и розничных рынков электроэнергии, сформированных в процессе реформирования отрасли. Несмотря на то что далеко не все идеи, обсуждавшиеся при проведении реформирования, удалось реализовать, принятие данного закона несомненно сыграло важную положительную роль для становления рынка электроэнергии и мощности. Разделение конкурентных и естественно-монопольных видов бизнеса, создание независимой от генераторов коммерческой и технологической инфраструктуры, разделение монополии РАО «ЕЭС России» на целый ряд генерирующих компаний, существенные изменения в тарифном регулировании можно рассматривать как важнейшие шаги в направлении формирования в сфере электроэнергетики реальных рыночных конкурентных отношений. В настоящей статье мы остановимся на основных положениях Закона об электроэнергетике и тех изменениях, которые вносились в закон в течение двадцатилетнего срока его действия.

Привязываемый к месту жительства алиментного кредитора алиментный статут меняется при трансграничном переезде этого кредитора. Если такой кредитор получил судебное решение о взыскании алиментов и после переезда в другую страну требует изменения этого решения, вопрос, какому праву подчиняется это изменение, старому или новому алиментному статуту, зависит от того, как квалифицировать данное изменение судебного решения: как процессуальное преобразование того положения, которое было создано первоначальным судебным решением, или как функциональный эквивалент нового самостоятельного иска о взыскании алиментов. От разрешения этого конфликта квалификаций зависит, каковы условия и объем изменения первоначального решения, а также границы обратной силы такого изменения.

Привязываемый к месту жительства алиментного кредитора алиментный статут меняется при трансграничном переезде этого кредитора. Если такой кредитор получил судебное решение о взыскании алиментов и после переезда в другую страну требует изменения этого решения, вопрос, какому праву подчиняется это изменение, старому или новому алиментному статуту, зависит от того, как квалифицировать данное изменение судебного решения: как процессуальное преобразование того положения, которое было создано первоначальным судебным решением, или как функциональный эквивалент нового самостоятельного иска о взыскании алиментов. От разрешения этого конфликта квалификаций зависит, каковы условия и объем изменения первоначального решения, а также границы обратной силы такого изменения.

В статье рассматривается вопрос об устранении судебных ошибок при пересмотре судебных актов по вновь открывшимся или новым обстоятельствам. В зависимости от ответа на данный вопрос, пересмотр по вновь открывшимся или новым обстоятельствам может рассматриваться в качестве одного из видов проверочных производств или в качестве самостоятельной процессуальной стадии. До настоящего времени данный вопрос в доктрине остается неразрешенным, в связи с чем отсутствует единый подход, а также делаются необоснованные выводы о тождественности между надзорным производством и пересмотром по вновь открывшимся или новым обстоятельствам, что в целом противоречит процессуальному законодательству и целям пересмотра в частности.

Установить, в каком именно значении используется понятие юридической силы нормативного акта, становится возможным исходя из контекста юридического материала, описывающего конкретную правовую ситуацию. Применительно к рассматриваемому понятию этот контекст многозначен, изменчив и непостоянен, не имеет определенных рамок и развертывается в широком круге правовых задач.

Шанхайская организация сотрудничества выступает наиболее перспективной площадкой в рамках политики разворота Российской Федерации на Восток. В числе направлений сотрудничества стран-участниц культурная среда, а именно «мягкая сила», носит весьма значимый характер. В статье автор ставит задачу представить основных акторов и направления ее реализации и предложить возможные пути развития.

В статье обсуждается вопрос о современном значении источников права, послуживших основой для вынесения приговора на Хабаровском процессе; доказывается, что Указ Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 г. не исключен из списка действующих источников права, но его потенциально не исключенное применение для оценки преступных деяний, имевших место во время Великой Отечественной войны, должно быть соотнесено с требованиями действующего уголовного закона об ответственности за преступления против человечности и об обратной силе уголовного закона.

Статья посвящена важной и актуальной проблеме развития современной России – обеспечению миграционной безопасности. От правильной организации миграционных потоков зависит успешное регулирование рынка труда, функционирование системы образования и многих других важных для государства сфер жизнедеятельности. Миграция оказывает существенное влияние на состояние политики, экономики, социальной сферы, вносит изменения в жизненный уклад граждан, воздействует на культуру и духовные основы общества. Поэтому важнейшей задачей для страны в настоящее время является создание такой миграционной системы, которая в ходе своей реализации в полной мере обеспечивала бы безопасность государства и всех его граждан.

В работе рассмотрены особенности цифровых прав как объектов гражданско-правового регулирования, которые позволяют сформулировать специфику рассмотрения споров в их отношении. Методами исследования выступили телеологический, компаративистский и контент-анализ правоприменения. Актуальность рассматриваемой проблемы в том, что цифровые права представляют собой объект оборота, обладающий рядом специфичных особенностей, к которым, в частности, относятся: возможность использования только посредством программно-аппаратных средств, оборот в рамках информационной системы, а не материального мира, и самоверификация через блокчейн. Поэтому и споры о цифровых правах обладают по крайней мере тремя специфичными чертами: это споры об экономических активах; это споры, относимые доказательства по которым заключены в самом предмете спора; это споры о праве, не имеющем имущества, т.е. с возможностью применения закона, следующего за субъектом, а не закона по месту расположения имущества. Целью работы является формирование доктринального представления о необходимости самостоятельного судебного органа (коллегии) с правами регулирования оборота цифровых прав в юрисдикции Российской Федерации. С использованием телеологического метода выявлено целевое назначение регулирования оборота цифровых прав. Компаративистский анализ в статье позволил выдвинуть и мотивировать мнение о необходимости создания специализированной судебной инстанции по разрешению споров, предметом по которым выступают цифровые права. Контент-анализ практики позволил выявить текущие особенности разрешения по существу споров, связанных с цифровыми правами. Выводы основаны на презюмируемой законной силе судебного акта, разрешающего спор по существу. Это позволит определять дальнейшую правовую судьбу цифрового права как экономического актива и санкционирует оборот цифрового права в части прекращения (запрещения) оборота либо предписания значимых условий оборота цифрового права.

В статье с ракурса юридической науки исследуется такой сложный междисциплинарный термин, как мягкая сила государства, и его объективная взаимосвязь с обоснованным автором более широким понятием «мягкая власть». Идентифицируются и раскрываются интегральные факторы, препятствующие распространению за рубежом мягкой власти России, а также федеральная потребность в создании соответствующего концептуального документа и специализированной государственной структуры по реализации в мире такого внешнего влияния. Формулируются перспективные политико-правовые подходы, направленные на успешное культивирование за рубежом комплементарного восприятия нашей страны, принципиально антагонистической трансатлантической модели мироустройства на принципах ложных ценностей, силового принуждения, эгоцентризма и диктата.

В статье анализируются изменения уголовного закона, коснувшиеся ст. 2261 УК РФ. Отмечается, что, несмотря на исключение ст. 2001 УК РФ, фактической декриминализации контрабанды алкогольной и табачной продукции не произошло, так как данный вид продукции вошел в предмет преступления ст. 2261 УК РФ. Подчеркивается, что в зависимости от предмета контрабанды законодатель по-разному решил вопрос об ответственности в новой редакции ст. 2261 УК РФ — где-то ее усилив, где-то смягчив, а где-то оставив в прежнем объеме. В связи с этим актуализируется проблема применения обратной силы уголовного закона, которая и решается авторами в статье. Помимо этого, затрагиваются иные вопросы, связанные с квалификацией контрабанды по ст. 2261 УК РФ в силу бланкетности ее норм, даются конкретные рекомендации по применению закона.

Работа посвящена вопросу материально-правового и процессуального действия судебного акта, вступившего в законную силу и отмененного судом проверочной инстанции. В ней ставятся вопросы о том, являлся ли такой судебный акт обязательным для лиц, участвующих в деле, пока не был отменен; основывались ли на законе действия заинтересованных лиц, связанные с его реализацией, возникают ли материально-правовые последствия преобразовательного решения (судебного акта), если оно в дальнейшем было отменено. В результате изучения процессуального законодательства и обращения к доктрине делаются следующие выводы: вступивший в законную силу судебный акт может действовать (обладать законной силой) определенный ограниченный период времени; реализацию такого судебного акта в этот период нельзя признать лишенной правового основания; при отмене преобразовательного решения, вступившего в законную силу, следует считать, что материальные правоотношения во время его действия существовали (не изменялись).

Статья посвящена анализу теоретических и прикладных вопросов реализации уголовной ответственности за распространение ложных сведений о Вооруженных силах Российской Федерации (ст. 207.3 УК РФ, ст. 280.3 УК РФ). В статье обосновывается, что необходимым условием вменения распространения недостоверных сведений по смыслу ст. 207.3 УК РФ является опубликование официальной позиции по конкретному вопросу официальных органов власти. Автор делает вывод, что уголовно-правовая норма о клевете (ст. 128.1 УК РФ) и ст. 207.3 УК РФ не соотносятся между собой как конкурирующие. В случае распространения заведомо недостоверных порочащих сведений о физическом лице, которое сопряжено с обманом относительно деятельности Вооруженных сил Российской Федерации, содеянное при наличии на то оснований образует идеальную совокупность преступлений, предусмотренных ст. 128.1 УК РФ и ст. 207.3 УК РФ. В статье доказывается, что вполне допустима ситуация применения ст. 207.3 УК РФ и ст. 280.3 УК РФ в идеальной совокупности.

Статья посвящена анализу комплекса вопросов, возникающих в связи с применением с обратной силой закона, отменяющего административную ответственность за совершенное административное правонарушение. Особое внимание в ней уделено конституционной необходимости распространения обратной силы такого закона на бланкетные нормы законодательства об ответственности за административные правонарушения, а также на случаи уплаты административного штрафа до вступления постановления о его назначении в законную силу.

В статье рассматриваются аспекты законной силы применительно к актам, принятым по результатам расследования несчастных случаев на производстве. В качестве проявления такой законной силы в основном исследуется обязательность исполнения актов органов публичной администрации их адресатами. При этом важность и специфика административной деятельности регулирующих органов, участвующих в расследовании несчастных случаев на производстве, формируют актуальность такого исследования.

В статье рассматривается сущность законной силы в российском и зарубежных правопорядках. Анализируются акты, принятые по результатам расследования несчастных случаев на производстве. В качестве проявления такой законной силы исследуется обязательность исполнения актов органов публичной администрации и должностных лиц их адресатами. При этом исследование вопросов пределов и круга адресатов обязательности исполнения актов, изданных по результатам расследования, является актуальным в силу значимости порядка расследования для государства и общества.