В статье представлены результаты анализа соотношения врачебного патернализма, традиционного для медицины вообще и отечественной медицины в частности, с принципом автономии личности пациента. На основе анализа данных, опубликованных в научной литературе и представляющих исследование отношения врачей к соотношению патернализма и автономии, а также результатов проведенного автором анкетирования врачей Клиники высоких медицинских технологий им Н.И. Пирогова Санкт-Петербургского государственного университета и анализа судебной практики по делам о применении законодательных положений об информированном согласии на медицинское вмешательство автор приходит к выводу, что в инновационной отечественной медицинской практике отказ от патернализма состоялся, однако как в более консервативной части системы здравоохранения (на примере военной медицины), так и в судебной практике такого отказа не наблюдается. Для такого положения дел есть определенные основания в недостаточно определенно сформулированных в законодательстве требованиях к содержанию и характеру информированного согласия, однако во многом проблема состоит в том, что суды не готовы непосредственно применять положения Конституции и даже защищать личные неимущественные права пациентов, которые ущемляются в случае, если врач действует без согласия пациента.

Споры о проблемах конституционного права сегодня редко связаны с апеллированием к догме конституционного права. Она как будто окончательно уступила место спорам о взвешивании, балансировании интересов и ценностей, социологическому, политологическому, экономическому, сравнительному и историческому анализу конституционных проблем, хотя еще в начале XX в. активно разрабатывалась представителями науки публичного права. Автор статьи анализирует причины такого снижения роли догматики в современном конституционном праве, однако приходит к выводу, что эти причины — это не окончательный «приговор», а лишь требование, чтобы догматика изменилась, стала больше соответствовать вызовам и потребностям нашего времени. Призывы вернуться к догматике, которая существовала раньше, бесполезны, однако именно догма права, отражающая его природу и особенности, позволяет сохранять базовые ценности и принципы права, обеспечивает его системность, последовательность и определенность. Следовательно, важнейшая задача для науки конституционного права — реконструировать и создать новую догматику, отвечающую духу современности. Такая догматика должна учесть новые правовые категории, проникшие в право, и прежде всего — конституционно-правовые ценности, которые обладают теми качествами, которые позволяют правовой догме оперировать ими.

Статья подготовлена на основе анализа максимально широкого круга доступных решений зарубежных органов конституционного правосудия, где суды в аргументации использовали конституционно-правовые ценности. Основной массив решений был собран в базе Венецианской комиссии Совета Европы (codices.coe.int) и составил более 75 решений, принятых в 20 государствах Европы, Азии и Африки. Автор формулирует ряд выводов относительно того, как ценности используются в актуальной конституционно-судебной практике. Круг того, что суды называют конституционными ценностями, оказывается достаточно широким, в него включаются понятия разного масштаба и совершенно разного характера, в том числе традиционные правовые нормы и принципы. В конструировании понятия конституционно-правовой ценности автор видит одну из главных методологических проблем ценностной аргументации. Приходится констатировать, что суды не всегда четко формулируют различия между правовыми нормами и теми благами, которые эти нормы защищают, отчего иногда создается впечатление, что ценность придается самим правовым нормам. Источниками закрепления конституционных ценностей редко становятся прямые указания в конституционных текстах; чаще конституции описывают круг защищаемых ценностей только с помощью норм и принципов, при этом последние нуждаются в интерпретации и размежевании с ценностями. В редких случаях конституции, а вслед за ними и суды обращаются к социальным ценностям вообще и вовлекают их в правовой дискурс; в других случаях при описании ценностей используют категорию интересов, что часто оборачивается дополнительной неопределенностью понятия конституционной ценности. Между тем для конституционно-судебной аргументации ценности оказываются незаменимы, поскольку они представляют собой максимально общую, универсальную категорию, позволяющую проводить сопоставление и взвешивание разных явлений и понятий, защищаемых правом. Наиболее востребованны ценности в делах об оценке обоснованности ограничений прав человека, поскольку именно ценностями — и только ими — можно обозначить те публичные блага, на защиту которых направлены решения органов власти, ограничивающие права и свободы человека. Многие конституционные суды подчеркивают, что система конституционных ценностей должна рассматриваться как гармоничная и непротиворечивая, а разные ценности не столько противопоставляться друг другу, сколько гармонично сочетаться.