Сфера вещного права имеет весьма длинную юридическую историю, сквозь генезис которой возможно рассмотрение основных идей, концепций и правовых конструкций, которые ложились в основу регулирования имущественных отношений в конкретно-исторический период. Обозначим, что концепция злоупотребления правом напрямую связана с концепцией права собственности, поскольку содержание последней зависело от наполнения субъективного частного права, составной частью которого является и концепция злоупотребления правом. В сущности, злоупотребление вещными правами начиналось там, где кончались пределы добросовестного осуществления вещного права; пределы же вещного права определялись господствующей концепцией права собственности и иных вещных прав.

В настоящей статье будет предпринята попытка рассмотрения генезиса концепции злоупотребления правом в вещно-правовом аспекте на примерах римской правовой традиции, когда господствовала идея абсолютности вещных прав и практически отсутствовала необходимость применения конструкции злоупотребления вещным правом. При этом эволюция римского частного права сделала возможной актуализацию данной концепции, поскольку развитие концепции злоупотребления правом прямо пропорционально ограничению свободы воли собственника по отношению к своей вещи.

По верному замечанию Ф. Энгельса, во времена Великой французской революции была принесена в жертву собственность феодальная для спасения собственности буржуазной, а в революции, произведенной Солоном, должна была пострадать собственность кредиторов в интересах собственности должников. Следовательно, античные общества, исходившие из крайнего индивидуализма личности или определенной социальной группы, не были готовы к экономическому сосуществованию с той или иной социальной группой. Подобный подход приводил к так называемым переделам собственности между различными группами влияния в том или ином обществе, а не цивилизованному сосуществованию различных собственников, что влекло за собой определенные воззрения на концепцию собственности и совокупности правомочий, необходимых для защиты такой собственности.

При этом важным в контексте греческого понимания является аристотелевская позиция о назначении собственности как добродетели собственника быть щедрым по отношению к другим. На наш взгляд, понимание именно этой позиции предопределяет дальнейшее развитие идеи о содержании права собственности, а, следовательно, и о пределах усмотрения собственника. В частности, «щедрость» собственника следует увязать с классическим рыночным мышлением, связанным с созданием прибыли, а не извлечением из объекта вещного права ренты. При этом левые течения в сфере экономики и права стремятся вульгаризировать «щедрость» собственника, представляя данную категорию в качестве моральной и связанной с необходимостью содержания «ближнего» за счет собственника без создания дополнительной стоимости.

В эпоху зарождения римского права порочное (т.е. неэкономическое) понимание собственности было исключено, поскольку римское право было описанием естественного разума (ratio scripta) и отражало естественный порядок вещей, который благоприятствовал развитию торгового оборота, стимулировавшего экономическое использование собственности. Применительно к появлению частной собственности в римском обществе Л.Л. Кофанов задается обоснованным вопросом: «У друзей все общее?», рассматривая противоречивый принцип общности имущества в греческом и римском социумах. На наш взгляд, греческий, а затем и римский индивидуализм не допускали наличия коллективной или иной совместной формы собственности, а наличие отдельных примеров такой совместной собственности — исключительные случаи, когда издержки на совместное ведение хозяйства и содержание собственности были ниже, чем при индивидуальном пользовании соответствующей собственностью. Следовательно, индивидуализм, выражавшийся в появлении классической абсолютной собственности, является столпом римской цивилизации и римского права, предопределившим дальнейшее развитие европейской цивилизации.