Вследствие введения масштабных индивидуальных и секторальных ограничительных мер российские лица, включенные в санкционные перечни, столкнулись с комплексом правовых и процессуальных вызовов в трансграничных частноправовых отношениях. Наиболее остро встала проблема правоприменения в отношении санкционного регулирования в обязательственных правоотношениях, подчиненных нормам европейского либо английского права. Так, при выборе применимым правом законодательства одного из государств — членов Европейского союза (далее — ЕС) арбитры, как правило, не могут обойти стороной норму ст. 11 Регламента Совета ЕС № 833/2014.

Согласно этой норме российские участники коммерческих споров практически утрачивают возможность эффективной судебной защиты в пределах европейского правового пространства. Это обусловлено, в частности: а) чрезмерно широким содержательным охватом вышеуказанной статьи, охватывающей не только субъекты, находящиеся под санкциями, но и более широкий круг лиц; b) отсутствием достаточных процессуальных гарантий, несмотря на наличие исключений, например, в ст. 5c (разрешающей покрытие расходов на юридическую помощь); c) риском актуализации ст. 11 уже на стадии исполнения или при оспаривании арбитражного решения в национальных юрисдикциях государств ЕС.

Ввиду конфиденциального характера арбитражных процедур затруднительно установить устоявшуюся практику применения указанной нормы. Дополнительно на трактовку и реализацию санкционного регулирования в рамках арбитража может оказывать влияние как выбор места арбитража, так и юридическая принадлежность арбитров, включая их гражданство, что имеет значение с позиции доктрины lex arbitri и концепции нейтральности третейского состава.