Институт несостоятельности (банкротства) содержит в себе довольно много презумптивных категорий, одной из которых является неплатежеспособность.

Презумпция неплатежеспособности требуется для целей введения процедуры банкротства, оспаривания сделок и привлечения к субсидиарной ответственности, однако природа данной категории до недавнего времени оставалась спорной. По закону презюмировалась только недостаточность денежных средств у должника при неплатеже (ст. 2 Федерального закон от 26 октября 2002 г. № 127–ФЗ (ред. от 26.12.2024) «О несостоятельности (банкротстве)», далее — Закон о банкротстве). В свою очередь, неплатежеспособность являлась следствием неплатежа при определенных условиях: достижение порога установленной законом суммы задолженности и срока неисполнения обязательств (п. 3 ст. 48 Закона о банкротстве). Однако презумпции недостаточности денежных средств при неплатеже мало для того, чтобы сделать вывод о неплатежеспособности: она искусственно связывается с единичными просрочками, а реальное финансовое состояние должника игнорируется.

При этом в судебной практике преобладает позиция, что задолженность перед одним кредитором автоматически не свидетельствует о таком состоянии. На вопрос о том, какой размер задолженности или какое количество кредиторов будет достаточным для того, чтобы сделать вывод о неплатежеспособности, ни закон, ни судебная практика не отвечают: установить реальное состояние должника до введения процедуры банкротства редко представляется возможным кому-либо, кроме него самого.

В таких ситуациях лицам, участвующим в деле, и призваны помочь правовые презумпции — средства «особого рода», которые в состоянии ликвидировать неопределенности в праве, вызванные особенностью явлений, включаемых в правовое поле. Необходимость презумпции неплатежеспособности вызвана доказательственной асимметрией, при которой должник и кредиторы обладают разным объемом информации о текущем финансовом состоянии.

В законе неплатежеспособность презюмировалась только в отношении граждан (абз. 2 п. 3 ст. 213.6 Закона о банкротстве). Тем не менее формальный подход к введению процедуры банкротства, действовавший в большинстве случаев, позволял сделать вывод о существовании такой презумпции и в отношении организаций. При рассмотрении обоснованности заявления о признании должника банкротом устанавливались условия неплатежеспособности: должник, не исполнивший денежные обязательства в течение трех месяцев, считался неспособным удовлетворить требования кредиторов, если не докажет обратное. Тем самым суды при наличии соответствующих условий делали вывод о неплатежеспособности, не придавая этой категории какой-либо субъективной оценки. Между тем не вызывает сомнений, что неплатежеспособность может быть как абсолютной, так и относительной. Последняя является временным явлением и не должна влечь несостоятельность. Даже Верховный Суд РФ неоднократно обращал внимание на то, что наличие признаков банкротства или сам факт существования задолженности не означает неплатежеспособность.