Введение

Принцип социального государства воспринимается как некое безусловное благо, неотъемлемая и естественная характеристика многих современных правопорядков, которые закрепляют данный принцип на самом высоком — конституционном — уровне. Однако само по себе безусловное благо не делает автоматически благими цели достижения. Ф.А. фон Хайек утверждал, что «стоит лишь признать какую-то цель государства оправданной, как тут же делается вывод, что для ее достижения могут быть правомерно использованы даже методы, несовместимые с принципами свободы». В настоящей статье можно согласиться с тем, что конституционный принцип социального государства является благом и естественной характеристикой многих современных государств, сделав оговорку, что социальное государство может строиться только на фундаменте государства правового. В отношении принципа социального государства важно не только его формальное закрепление в конституциях, но также используемые инструменты реализации, в особенности роль институтов власти в социальной политике. Проблему реализации принципа социального государства и социальности как характеристики государства можно назвать чувствительной ввиду прямой и неразрывной связи с жизнедеятельностью человека, в некоторых случаях с его выживанием и зависимостью ряда групп от мер социальной поддержки. Существенная зависимость групп населения от социальной поддержки, а значит, и от того института, который непосредственно осуществляет социальное распределение, не может не влиять на такие важные для правового государства принципы, как народное представительство, народовластие и разделение властей. Очевидно, что, если социальная политика станет компетенцией одного лишь института или органа власти, будет велик соблазн в том, чтобы злоупотребить таким положением: «социальный распределитель» с помощью апелляции непосредственно к народу может обеспечивать себе электоральную поддержку, переизбрание, в некоторых случаях — устранить конституционные ограничения своей каденции. Тем более данная проблема усугубляется, если у такого института власти отсутствуют должные сдержки и противовесы со стороны других институтов, что позволяет ему монополизировать сферу социальной политики.

В первую очередь вышеуказанный риск касается непосредственно органов, которые напрямую избираются населением, — президента, парламента (в случае с двухпалатными парламентами — избираемый населением («нижней») палатой). Народное представительство прочно ассоциируется с законодательным органом, поскольку именно коллегиальный и избираемый непосредственно народом орган (как минимум одна из палат) по своей природе может представлять самые различные интересы, предпочтения и точки зрения. Однако «конкуренцию» такому органу может составить всенародно избираемый президент, в особенности, если иметь в виду институционально сильного президента. Законодательный орган, обладающий полномочиями принимать акты более высокой юридической силы, чем президентские указы, призван интегрировать и представлять интересы различных социальных групп. Это делает парламент более гибким и способным учитывать многообразие мнений и потребностей. Напротив, единоличное решение главы государства, принимающего решения по вопросам социальной политики, может не учитывать эти разнообразные интересы, что приводит к ослаблению демократических механизмов. В результате решения принимаются без должного учета мнений и потребностей различных групп населения, что ставит под сомнение саму природу народного представительства и в конечном счете народовластия. Принцип народного представительства является неотъемлемой частью системы сдержек и противовесов: избираемость ряда публичных должностей призвана быть одной из основ демократического режима и выступать в качестве сдержек от концентрации власти и государственного произвола. В случае если существенная часть населения оказывается зависимой от мер государственной поддержки, которую распределяет один властный институт, едва ли можно говорить о независимом политическом выборе. В таком случае принцип народного представительства не выполняет роль противовеса, детерминирует противоположные процессы, способствуя демократической легитимации решений, которые могут оказаться неконституционными. Иными словами, не выполняет изначальную роль.