На сегодняшний день в России на реабилитационные процедуры в делах о банкротстве юридических лиц приходится лишь около 0,8%. В делах о банкротстве граждан план реструктуризации долгов утверждается лишь в 2,3% случаев. Такое положение дел может свидетельствовать о низкой эффективности существующих механизмов реабилитации. Представляется интересным рассмотреть истоки проблемы реабилитации должника, отношение к нему со стороны древнего законодателя на основе сохранившихся и дошедших до нас памятников права.

Как замечал Луи Э. Левинталь, правовые нормы о несостоятельности и банкротстве, независимо от того, в какой исторический период и в какой стране они были разработаны и введены, преследуют как минимум две общие цели. Во-первых, такое правовое регулирование направлено на обеспечение справедливого раздела имущества неплатежеспособного должника между всеми его кредиторами. Во-вторых, на предотвращение со стороны несостоятельного должника поведения, наносящего ущерб интересам его кредиторов. Другими словами, законодательство о банкротстве направлено на защиту кредиторов, во-первых, друг от друга и, во-вторых, от своего должника. В качестве лишь дополнительной цели выделяется реабилитация добросовестного должника посредством освобождения от обязательств.

На каком историческом этапе развития общества вообще могли появиться первые попытки человечества урегулировать отношения, связанные с неплатежеспособностью должника? Дореволюционный профессор Г.Ф. Шершеневич, рассказывая об истории появления и становления конкурсного права, называет в качестве конститутивного условия создания материальных и процессуальных норм о банкротстве развитое кредитное хозяйство. Действительно, наличие в первобытном обществе договорных отношений в понимании современной науки права представить сложно. В первых формах общества (ещё их называют примитивными) нет юридически оформленных правил поведения, предотвращающих скрытие должником своего имущества или регулирующих распределение конкурсной массы между несколькими кредиторами по причине того, что в целом должники и кредиторы неизвестны на ранних стадиях эволюции человечества.

Так, английский компаративист и историк Г. Мэн считает, что конструкция, когда один человек полагается на слово другого при заключении сделки, является одним из самых непростых и выдающихся достижений развивающейся цивилизации. Дело в том, что для существования и дальнейшего развития института кредита необходимы были уверенность в добросовестности стороны по договору и соответствующий уровень доверия между субъектами гражданских правоотношений. При передаче денег и других вещей в долг кредитору хочется быть уверенным в том, что спустя оговоренное время должник погасит свою задолженность. Упомянутые условия стабильности гражданского оборота нашли отражение даже в современном законодательстве, в том числе и отечественном, которое закрепляет презумпцию добросовестности участников гражданских правоотношений (п. 1 ст. 10 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Предвещая исследование конкретных памятников права, содержащих прообразы современного законодательства о банкротстве, следует отметить, что древние системы права отличались необычайной жестокостью по отношению к должникам и экстравагантными полномочиями, которыми они наделяли их кредиторов. Кредитор воспринимался как безусловно добросовестная сторона, выполнившая взятые на себя обязательства по договору, в то время как на должника (вне зависимости от возможных сопутствующих обстоятельств) возлагалась разнообразной степени строгости ответственность. Сам должник и члены его семьи могли представлять собой обеспечение исполнения обязательства. Например, в античной Спарте в случае невыплаты долга должник и члены его семьи обращались в рабство.