Не так давно отзвучала известная музыка Шопена по законопроекту сенатора А.В. Белякова, предложившего юридически уравнять (на вполне определенных условиях) «фактическое» и «законное» супружество. И, казалось бы, вопрос надолго погребен под слоем отрицания самой возможности хотя бы частичной правовой защиты интересов фактических супругов – участников семейного союза, поскольку он не отвечает (или не вполне отвечает) смысловому содержанию традиционных семейных ценностей. Между тем, как известно, эволюционные «волны» его правового признания на своем нормативно-правовом «всплеске» не только заключали в себе идеи выравнивания статусов зарегистрированного и фактического браков, но даже предположение о незавидной судьбе первого – с полной заменой его на вторую форму отношений женщины и мужчины (с семейным элементом, а не на уровне случайной связи «парочки с Тверской»). Ни в коей мере не призывая к возврату в доктрину и законопроектную деятельность данной идеи в ее полном объеме (она характеризовала явно избыточные революционные искания российского законодателя той поры), все же заметим, что даже ее последующее категорическое отрицание не исключило для законодательства и правоприменения возможность признания факта фактического брака, возникшего до принятия указа и не прошедшего регистрацию ввиду гибели супруга на фронте или смерти по иным причинам (в чрезвычайных обстоятельствах военного времени), т.е. даже жесткие императивы того периода включали компоненту (пусть и недостаточную) справедливого отношения к женщине, попавшей в непростую семейную диспозицию.

 Видимо, далеко не случайно данная проблема актуализировала себя в конце 2023 г. – частично ввиду схожести проблематики, но прежде всего – из соображений справедливой реакции политиков и законодателей на ситуации, в которых оказались вдовы, состоявшие в фактическом семейном союзе с мужчинами – участниками специальной военной операции (далее – СВО). Инициатором относительного уравнивания статуса вдов стал Президент РФ, который на одной из встреч с семьями участников СВО положительно отреагировал на предложение о распространении ряда льгот на обсуждаемую категорию граждан. Сразу после данного события можно было ожидать законодательную инициативу, в том числе со стороны руководящего состава корпуса депутатов и сенаторов, кои ранее были явными и неявными противниками правовой защиты фактического супружества, что и произошло в скором времени: в Государственную Думу РФ был внесен законопроект (П.В. Крашенинниковым, А.А. Турчаком, А.А. Клишасом). При этом его нормативная локализация изначально ориентирована на Гражданский кодекс РФ (далее – ГК РФ), сущностные характеристики включают условия о сроках (3 года совместного проживания и ведения общего хозяйства, 1 год – при наличии совместного ребенка) и обратной силе закона, а процедурные предусматривают судебное установление факта фактических брачных отношений. Следует заметить, что пояснительная записка к законопроекту, пусть и опосредованно, пронизана идеей справедливой защиты значимых социальных интересов…

Однако содержание и проекта, и записки вызывает несколько сомнений и вопросов. Во-первых, совершенно очевидно, что проблема – чрезвычайно актуальна и требует скорейшего разрешения. Между тем прошло уже больше года, а предложение, которое планировалось к переводу в нормативность закона еще весной, до сих пор не изменило своего статуса… Не пояснен «цифровой» выбор. Например, по законопроекту А.В. Белякова предусматривались более жесткие сроки – соответственно 5 и 2 года. Щадящие сроки второго законопроекта можно, конечно, объяснить особым составом субъектов и особой заинтересованностью государства в защите их прав и интересов – в то время как первый был универсальным. Можно предположить, что общее правило о трехлетнем сроке – дань классике… Но, как известно, любые цифровые границы в юриспруденции – условны и относительны. И в этом своем качестве – не всегда справедливы, ибо возможны ситуации, предполагающие, казалось бы, разумную юридическую оценку, но не отвечающие формальным требованиям: мужчина и женщина прожили в фактическом семейном союзе год и 364 дня или второй год оказался високосным; общий ребенок родился мертвым; мужчина формально состоял в зарегистрированном браке с другой женщиной, но фактически прекратил свое супружество более пяти лет назад и все это время совместно проживал и вел хозяйство с другой женщиной, публично позиционируя данный союз как семейный, и т.п. Из содержания законопроекта, пусть и не впрямую, следует ориентировка только на отношения с участием мужчины, формально свободного от брачных уз. Иное, казалось бы, совершенно не приемлемо.