Минули два десятилетия с того момента, как в уголовном процессе России появились относительно новые виды уголовно-процессуальных доказательств — заключение и показания специалиста. Однако споры о статусе специалиста, правовой природе его заключения, его соотношении с другим видом доказательств в уголовном процессе России — заключением эксперта продолжаются до сих пор, свидетельством чего являются многочисленные на сегодняшний день решения (уже более 30 определений) Конституционного Суда Российской Федерации (далее — КС России).

К участникам уголовного судопроизводства в нашей стране, которые имеют специальные знания в разных сферах, причисляют специалиста и эксперта. В ч. 1 ст. 58 УПК РФ раскрыты понятие «специалист» и его функционал. Специалиста привлекают, к нему обращаются, когда необходимо содействие при проведении различных процессуальных действий, поскольку имеется потребность в специальных знаниях, когда надо сформулировать надлежащим образом вопросы к тому или иному эксперту, разъяснить суду и сторонам какие-либо вопросы, входящие в предмет профессиональной компетенции специалиста. Таким образом, специалист в уголовном судопроизводстве выполняет вспомогательные функции.

Из системного толкования норм УПК РФ следует, что он является незаинтересованным в деле лицом, имеющим процессуальную автономность. Это положение прямо, непосредственно в УПК РФ не закреплено, в связи с чем на практике возникают различные проблемы, в частности, встает вопрос о допустимости допроса лица в досудебном производстве в качестве свидетеля, а затем в суде этого же лица, но уже в статусе специалиста. КС России, сравнивая правовой статус специалиста и свидетеля, пришел к выводу о недопустимости совмещения в данном случае в одном производстве разных статусов.

Это вытекает из смысла целого ряда статей уголовно-процессуального закона (ст. 61, 62, 70 и 71 УПК РФ). Так, если обладающее специальными знаниями лицо в уголовном деле является потерпевшим или гражданским истцом, или ответчиком, или, например, свидетелем, либо по службе или иным образом зависело или зависит от какой-либо стороны или ее представителей, либо имеет какую-либо заинтересованность (личную, косвенную или прямую) в том, каким образом будет рассмотрено дело, то такое лицо в данном уголовном деле не может быть специалистом. Специалист обладает процессуальной автономностью, является прежде всего незаинтересованным лицом в рассматриваемом уголовном деле. В то время как свидетель, хотя и причислен к иным участникам процесса, которые не относятся к сторонам и не имеют, соответственно, собственного интереса в деле, фактически может быть заинтересованным в уголовном деле лицом. Помимо этого, свидетель, являясь лицом, которому известны сведения о фактических обстоятельствах произошедшего, может обладать специальными знаниями, но, давая показания, он сообщает основанную на его субъективном восприятии событий информацию, а не выводы, опирающиеся на имеющиеся знания. КС России подчеркивает, что личное восприятие факта преступления порождает и не исключает предвзятое, субъективное отношение лица к случившемуся. Поэтому трансформация в одном уголовном деле свидетеля в специалиста ставит под сомнение объективность, непредвзятость, беспристрастность сведений, суждений специалиста как лица, обладающего специальными знаниями, и соответствующих доказательств (речь идет о показаниях и заключении специалиста), так как специальные знания в данном случае соединены с субъективным отношением к случившемуся. Это ставит под вопрос допустимость, а также достоверность уголовно-процессуальных доказательств, полученных от одного лица, выступавшего в разных статусах.

С целью конкретизации различного правового положения свидетеля и специалиста, на наш взгляд, целесообразно уточнить понятие «специалист», которым прежде всего является не заинтересованное в деле, обладающее специальными знаниями лицо. Подобное уточнение имеется в дефинициях, содержащихся в ч. 1 ст. 80 УПК Республики Казахстан и ч. 1 ст. 62 УПК Республики Беларусь.