Введение

Существующий общий порядок обращения взыскания на имущество должника не позволяет учесть специфику цифровой валюты для эффективного применения мер принудительного исполнения. Необходимость учета особенностей цифровой валюты при обращении на нее взыскания обусловлена, с одной стороны, цифровым характером такого имущества, а с другой стороны, анонимным характером сведений об обладателе цифровой валюты.

В пояснительной записке к проекту закона № 127303-8 «О майнинге в Российской Федерации» и Концепции законодательного регламентирования механизмов организации оборота цифровых валют, утвержденной Правительством Российской Федерации в 2022 г., отмечено, что граждане России открыли более 12 млн криптовалютных кошельков объемом средств от 2 до 10 трлн руб., что свидетельствует о скоплении значительной части активов в цифровой валюте. Очевидно, что если законодательство не представит правоприменителю эффективных правовых механизмов регулирования обращения цифровой валюты, то цифровая среда превратится в руках недобросовестных должников в пространство для сокрытия имущества и уклонения от уплаты долгов.

В 2020 году для целей законодательства об исполнительном производстве законодатель признал цифровую валюту имуществом, указав на это в ст. 68 Федерального закона от 2 октября 2007 г. № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве» (далее по тексту — ФЗИП). Отсюда следует, что судебные приставы получили возможность применения мер принудительного исполнения и в отношении цифровой валюты.

Предпосылки законодательного закрепления цифровой валюты в качестве имущества появились еще в 2018 г. в делах о банкротстве. Так, например, в деле № А40-124668/2017 Девятый арбитражный апелляционный суд обязал должника предоставить финансовому управляющему доступ к криптокошельку.