Сбор доказательств органами предварительного расследования по уголовным делам, по которым законом предусмотрена возможность их рассмотрения с участием присяжных заседателей, в силу целого комплекса объективных и субъективных причин имеет целый ряд тактико-криминалистических особенностей, на что последовательно обращает внимание судья Верховного Суда РФ (в почетной отставке) профессор Н.А. Колоколов.

Данная тема во всей ее глубине также была затронута и нами, в частности, в коллективной монографии «Мировая юстиция и суд присяжных: инновации Великой судебной реформы 1864 года, доказавшие свою жизнеспособность в XIX веке».

Если предельно кратко, то указанные выше особенности заключаются в следующем. Во-первых, в ходе досудебного производства основной акцент следователем должен делаться на обстоятельствах, непосредственно входящих в предмет исследования присяжными заседателями, поэтому доказательства, перечисленные в обвинительном заключении, излагаются системно, блоками: по событию преступления, степени причастности лиц к совершению преступления, мотивам преступления относительно каждого обвиняемого.

Одновременно обращаем внимание следователей на то, что некоторые, на первый взгляд малозаметные, «промежуточные» факты способны существенно переформатировать общую картину произошедшего события в умах «судей из народа».

В названной выше коллективной монографии профессор Н.А. Колоколов приводит интересный пример по делу Б., который в соответствии с вердиктами присяжных заседателей трижды (!) был оправдан Курским областным судом. Уже в ходе первого судебного разбирательства выяснилось, что сторона обвинения располагает только одним (!) более или менее «серьезным доказательством» — ключами от автомобиля потерпевшего «Шкода», обнаруженными в машине подсудимого «Нива».