Относительно правовых связей, возникающих вследствие договора перевозки, где грузоотправитель и грузополучатель не совпадают в одном лице, в целом принято выделять пять концептуальных трактовок, согласно которым договор грузовой перевозки понимается: 1) как соглашение о вручении исполнения третьему лицу; 2) как соглашение особого рода, в котором грузополучатель выступает самостоятельным субъектом; 3) как соглашение, в котором грузоотправитель и грузополучатель вместе олицетворяют одну из сторон возникающего обязательства; 4) как трехстороннее соглашение с участием грузополучателя; 5) как договор в пользу третьего лица. Рассмотрим их с некоторой подробностью.

Концепция первая. Высказывалось мнение, что договор перевозки, предполагающий стороннего грузополучателя, надо считать договором, по которому исполнение вручается третьему лицу. Выразителем этого взгляда являлся, в частности, К.К. Яичков, обращавший внимание на то, что транспортный процесс обыкновенно делится на две части: первая предполагает обязательственное отношение между отправителем груза и перевозчиком, возникающее из договора перевозки, вторая – обязательство между перевозчиком и грузополучателем, которое, в свою очередь, обусловлено двумя обстоятельствами (юридическими фактами), каковыми являются отправка груза в адрес получателя и прибытие груза в пункт назначения либо истечение срока грузовой доставки, причем непосредственным основанием для прав и обязанностей грузополучателя служат нормы транспортного законодательства, а не договор перевозки; в связи с этим грузополучатель оказывается третьим лицом, стоящим вне правоотношения между участниками договора перевозки, но вовлеченным в обособленное правоотношение с перевозчиком груза.

Критику приведенной точки зрения принято основывать на нормах позитивного права. Так, по мнению В.А. Егиазарова, взгляды К.К. Яичкова противоречат положениям ст. 785 ГК РФ, из которой усматривается наличие у грузополучателя обязанностей и прав в отношении перевозчика, что не дает основания утверждать, будто грузополучатель находится за границами правоотношения перевозчика с отправителем груза.

Следует, однако, заметить, что критическая аргументация, предложенная В.А. Егиазаровым, не вполне основательна. Во-первых, ст. 785 ГК РФ непосредственно о правах и обязанностях стороннего лица – грузополучателя не говорит, и существуют нормы гораздо более конкретные в этом отношении (например, ст. 30 УЖТ РФ, ст. 79 КВВТ РФ и другие); упомянутым в ст. 785 ГК РФ лицом, управомоченным принять груз, может быть и представитель отправителя груза, т.е. юридически – сам грузоотправитель. Во-вторых, наличие у грузополучателя прав и обязанностей, сопряженных с перевозкой, К.К. Яичковым, как отмечено, не отрицалось – проблема лишь в том, что эти обязанности и права ученый был склонен выводить за пределы правового отношения, рожденного договором перевозки.

Как представляется, отрицательное восприятие рассматриваемой концепции находит опору на несколько ином основании: права и обязанности грузополучателя, бесспорно, возникают не иначе как в связи с заключением договора перевозки – без него их существование немыслимо, а значит, неоправданно отвергать мысль, что договор грузовой перевозки создает в итоге правоотношение, в котором грузополучатель принимает непосредственное участие. Подобного рода конструкция ясно обрисована ст. 430 ГК РФ о договоре в пользу третьего лица. Отсюда нетрудно заметить, что концепция К.К. Яичкова недалека от теории договора в пользу третьего лица, и видно, что их разграничение произведено неубедительно.