Либеральная политико-правовая мысль традиционно ассоциируется с концептами индивидуализма, прав и свобод человека, саморегулирующегося гражданского общества, принципами конституционализма и правового государства. Это, безусловно, справедливо, учитывая изначальную направленность либеральной идеологии, связанную с поиском средств, ограждающих сферу частной жизни от разного рода противозаконных посягательств. Не случайно идея естественных неотъемлемых прав человека Д. Локка с XVIII в. становится краеугольным постулатом не только теорий естественного права (заслоняя гораздо более древнюю нормативную составляющую естественно-правового подхода), но и иных типов правопонимания.

Однако для отечественного либерализма рубежа XIX–XX вв. помимо стремления как можно быстрее приобщить страну к либеральным стандартам демократии (в силу признания закономерности исторического процесса и убежденности в общности путей государственно-правового развития России и ведущих европейских держав) был характерен весьма взвешенный подход к оценке стремительно меняющихся социальных и политических реалий, а также четкое осознание того, что никакая правовая доктрина, равно как и политическая программа, сами по себе не могут служить гарантией правопорядка. Это объясняет практикоориентированный характер доктринальной юриспруденции, ее нацеленность на поиск оптимальной модели юридической регламентации, обеспечивающей стабильное развитие государства в соответствии с требованиями времени, где вопросы правовых ограничений играют первостепенную роль.

Безотносительно к типу правопонимания, специфику позитивного права, в отличие от других социальных регуляторов общественных отношений, юристы усматривают в его формальной определенности, общеобязательности и обеспечиваемом государственным принуждением императивном характере. Не случайно в числе признаков права, наряду с организованным установлением и организованной защитой, С.А. Муромцев называет «внешнее принуждение». «Право в объективном смысле есть: а) норма, b) определяющая отношение человека к человеку, c) угрозою на случай ее нарушения страданием, d) причиняемым органами государства», — пишет Г.Ф. Шершеневич.

Именно имманентно присущие праву ограничения, согласно российским юристам, определяют его социальную ценность, поскольку позволяют: упорядочивать общественные отношения, снижать накал социальных противоречий, удовлетворять общественные потребности и достигать государственно значимых целей.