Термин «гражданско-правовое сообщество» (далее также — сообщество) в гражданском законодательстве появился сравнительно недавно и использован в контексте правового регулирования решений собраний (п. 103). Вместе с тем Верховный Суд Российской Федерации допускает восприятие в целом юридического лица как гражданско-правового сообщества (п. 118).

В доктрине не сложилось единого представления о конститутивных признаках рассматриваемой категории. С.Ю. Филиппова предлагает в качестве ключевого критерия выделения гражданско-правовых сообществ использование способов формирования совместной воли, которая также может распространяться на внешних субъектов. В.В. Груздев понимает под такими сообществами группу лиц, которые преследуют общую цель и в силу закона или соглашения формируют соответствующую единую волю. Г.В. Цепов обращает внимание на невозможность отнесения к гражданско-правовым сообществам правосубъектных образований. В.А. Лаптев относит к таким сообществам сами юридические лица.

Складывается впечатление, что рассматриваемый термин возможно понимать в узком смысле как обозначенный законом круг лиц, объединяющихся для принятия обязательных коллегиальных решений, и в широком. Вместе с тем абстрактное определение гражданско-правового сообщества в широком смысле имеет мало практической пользы. Ведь данная категория используется законодателем в качестве вспомогательного термина для урегулирования вопросов, связанных с решениями различного рода собраний (главным образом, об основаниях их недействительности), где подчинение воли меньшинства участников воли большинству (далее — мажоризация) является изъятием из основных начал гражданского законодательства (п. 2 ст. 1).

В целях преломления рассматриваемой категории к отношениям, возникающим в сфере несостоятельности, предлагаю сформулировать определение гражданско-правового сообщества следующим образом: неправосубъектное объединение, возникшее в силу соглашения или на основании другого юридического факта, лиц, осознающих принадлежность к данному объединению и необходимость координации своих действий (по своей воле или вынужденно), имеющих общие или взаимоисключающие (конкурирующие) интересы, которые подталкивают к активному взаимодействию гражданско-правового характера.

Однако следует сделать несколько оговорок. Во-первых, между множественностью лиц на одной из сторон гражданского правоотношения (ст. 312) и гражданско-правовым сообществом нет тождества, хотя они могут пересекаться или даже совпадать. К примеру, при распределении прибыли общества с ограниченной ответственностью его участники, будучи в составе сообщества, образуют множественность лиц на стороне кредитора в обязательстве с этим хозяйственным обществом. Во-вторых, дискреция законодателя позволяет наделить неправосубъектные образования отдельными признаками субъекта права. Это означает, что регулятивное воздействие может быть направлено не только на объединения лиц, имеющих правовую форму юридического лица, но и на иные, в том числе договорные, формы. В-третьих, осознание гражданином своей принадлежности к сообществу должно подразумеваться в силу презумпции разумности его поведения (п. 5 ст. 10). В-четвертых, для идентификации юридических лиц в составе гражданско-правового сообщества необходимо учитывать, что их воля формируется через органы управления.