Вопрос о нормативной эволюции обстоятельств, исключающих уголовную ответственность медицинских работников, не ограничивается рассмотрением развития исключительно уголовного законодательства России. Формирование самостоятельных оснований и критериев правомерного причинения вреда при осуществлении медицинской деятельности также отчетливо прослеживается в истории отечественного законодательства о здравоохранении.

В теории и уголовном законодательстве дореволюционного времени вопрос о правомерности причинения вреда в процессе медицинской деятельности был успешно решен путем признания в качестве обстоятельств, исключающих преступность деяния, выполнение профессиональных обязанностей (в современном понимании данное обстоятельство имеет аналогию с соблюдением клинических рекомендаций Минздрава России), исполнение приказа, выполнение требований закона.

Уложение 1903 г. предусматривало следующие обстоятельства, исключающие преступность деяния: невменяемость, невиновность, малолетство, в том числе исполнение закона. Как справедливо пишет С.В. Пархоменко, тем самым закреплялась возможность использовать правовое основание для причинения вреда, предписываемое иными нормативными актами; устранялся правовой пробел, который являлся результатом того, что право в своем развитии отставало от общественной жизни.

В XX в. долгое время (УК РСФСР 1922 г., УК РСФСР 1926 г., УК РСФСР 1960 г.) советское уголовное законодательство закрепляло единственное обстоятельство, исключающее уголовную ответственность, распространяющееся на деятельность медицинских работников, — крайнюю необходимость. Интересным фактом является то, что отдельные советские ученые, следуя уголовно-правовой доктрине более ранних лет, полагали признавать одинаковыми по своей юридической силе такие обстоятельства, как необходимая оборона, крайняя необходимость, исполнение профессиональных функций, исполнение закона, осуществление своего права, исполнение приказа и согласие потерпевшего. Однако в отношении согласия потерпевшего не уточнялось, в каком виде данное согласие должно было считаться юридически надлежащим.

Согласно точке зрения А.Н. Кудашова, крайней необходимостью «не охватывались эксперименты в сфере трансплантации, случаи изъятия органов или тканей у живого донора для восстановления здоровья реципиента». Приведенные варианты трансплантации, правомерность которых не охватывалась крайней необходимостью, свидетельствовали о наличии иных обстоятельств, также указывающих на правомерность трансплантации… Таковым в первую очередь является отсутствие в действиях лиц, осуществляющих трансплантацию, прямых или косвенных признаков нарушения правовых норм, а следовательно, и основания привлечения к уголовной ответственности.