Ввиду конституционной гарантированности наследования необходимо выявить смысл такого юридико-технического решения и его последствия. Для этого и в целях поиска оптимального сочетания частно- и публично-правового базиса в нормировании наследования следует обратиться к дихотомии естественных и позитивных прав и месту в этой системе такого элемента правового статуса личности, как право наследовать.

Доктрина естественного права (лат. ius naturale) признает наличие у человека ввиду самой его природы ряда неотъемлемых и неотчуждаемых прав. Это высшие, постоянно действующие права, олицетворяющие разум, справедливость, объективный порядок ценностей или даже Высшую Премудрость. Они независимы от установленных государством норм и действуют напрямую, но для законодателя должны быть ориентиром, к которому нужно стремиться. Противоположная же доктрина позитивного права гласит, что право дарует своей волей государство и оно воплощено лишь в законе, вне которого не может быть никакого права.

Взаимосвязь естественного и позитивного права, по мнению философа В.С. Соловьева, проявляется как соотношение разумной сущности права и ее реального проявления в действующем законе.

Никакого универсального перечня естественных прав нет, и наследственное право почти никогда не попадает в число приводимых примеров. Хотя, начиная с античности, саму теорию естественных прав развивали Платон, Аристотель, Гуго Гроций, Томас Гоббс, Бенедикт Спиноза, Джон Локк, Шарль де Монтескье, Жан-Жак Руссо и другие, они редко анализировали применение этой категории к наследованию. Вместе с тем сам создатель современной теории естественных прав Гуго Гроций (1583–1645) указал, что нормы о наследовании должны соответствовать законам природы, т.е. естественному праву. Это оспорил Шарль Монтескье (1689–1755): естественное право не имеет никакого отношения к законам о наследовании, а порядок наследования устанавливается обществом сообразно политическим и гражданским законам своей страны.

Остальные философы и правоведы Нового времени выражали промежуточные мнения. Атеист Клод Гельвеций (1715–1771) и утилитаристы Иеремия Бентам (1748–1832) и Джон Милль (1806–1873) считали законы произвольным установлением людей и полагали, что законы о наследовании должны исходить из принципа пользы для всего человеческого общества (что объективно противоположно их трактовке как естественного права всякого конкретного человека). Немецкий идеалист Готфрид Лейбниц (1646–1716) обосновывал право завещать свое имущество бессмертием души, а идеалист Георг Гегель (1770–1831), считал, что в основу наследственного права должны быть положены нравственные начала, вытекающие из интересов семьи, что, наоборот, препятствует завещанию. Вместе с тем оба последних мнения определяют место наследственных прав скорее в сфере прав естественных, в том числе ввиду постулирования тезиса о том, что члены семьи — это и есть естественные наследники.