В современном имущественном обороте широкое распространение получило участие различных объединений юридических лиц. Действующее законодательство использует многочисленные термины для обозначения объединений таких лиц в различных сферах законодательного регулирования, в частности, «группа лиц», «аффилированные лица», «основное и дочернее общество» и т.п. В научной литературе и правоприменительной практике получили распространение такие понятия, как «корпоративная группа», «холдинг». Вопрос о наиболее корректном термине является дискуссионным и требует отдельного исследования, в рамках настоящей работы предлагается исходить из термина «группа лиц». Действующее законодательство в качестве критерия выделения соответствующих групп называет определенные юридические признаки, которые сводятся прежде всего к возможности одного лица осуществлять контроль и руководство действиями других лиц в силу преобладающего участия в уставном капитале, совпадения персонального состава органов управления, наличия родственных связей или иных признаков.

Ряд исследователей исходит из того, что группа лиц должна рассматриваться в рамках имущественного оборота как единый субъект. Например, В.К. Андреев называет такую совокупность физических и (или) юридических лиц правосубъектным образованием. Данное утверждение находит подтверждение в действующем законодательстве, например, Федеральный закон от 26 июля 2006 г. № 135-ФЗ «О защите конкуренции» (далее — Закон о защите конкуренции) рассматривает группу лиц как единый субъект при определении доли на товарном рынке (ст. 5), в Федеральном законе от 28 декабря 2009 г. № 381-ФЗ «Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации» торговая сеть определяется в том числе через принадлежность двух и более торговых объектов лицам, входящим в одну группу (ст. 4), и также при применении отдельных норм рассматривается как единый субъект.

Рассмотрение группы лиц как правосубъектного образования не отменяет того факта, что участники соответствующей группы являются формально самостоятельными субъектами и могут совершать сделки, вступать в различные правоотношения от своего имени, в том числе и между собой. Соответственно, возникает вопрос о том, имеет ли влияние принадлежность лиц к одной группе на правовой режим соответствующих сделок, имеются ли отличия правового регулирования внутригрупповых отношений от отношений между независимыми субъектами.

В научной литературе многие известные авторы подчеркивали особый характер внутригрупповых отношений. Также науке известна категория внутрикорпоративных или внутригрупповых сделок, которая в последние годы стала намного чаще упоминаться, в том числе и в правоприменительной практике. А.В. Ефимов подчеркивает возрастание случаев участия в имущественном обороте различных корпоративных связей и ставит вопрос об обеспечении баланса интересов между отдельным юридическим лицом и группой юридических лиц.

Говоря о внутригрупповых сделках, И.С. Шиткина отмечает допустимость использования такой категории применительно к антимонопольному законодательству. Автор подчеркивает, что термины «внутригрупповой характер сделки», «внутригрупповой интерес», «общегрупповой экономический интерес», «общность экономического интереса группы» и т.п., хотя и не имеют законодательного закрепления, однако системно толкуются в арбитражной практике, в определенных случаях признающей, что отдельный (самостоятельный) интерес может присутствовать не только у юридического лица, но и у группы юридических или юридических и физических лиц. Как видно, автор подчеркивает особый характер внутригрупповой сделки и ее направленность на удовлетворение внутригруппового интереса.