Несколько месяцев назад в десятом номере журнала «Российский следователь» за 2023 г. была опубликована статья «Обвинительное заключение: мнимые и подлинные процессуальные смыслы». В статье подводились итоги ряда научных исследований автора, касающихся проблематики окончания предварительного следствия по уголовному делу как одного из важнейших этапов уголовного судопроизводства. В частности, на строгий суд читателей был представлен доктринальный тезис об ошибочности понимания обвинительного заключения как уголовно-процессуального акта, завершающего «следственную» фазу персонифицированного уголовного преследования, т.е. процедуру досудебного привлечения человека к уголовной ответственности, — такую роль было предложено возлагать исключительно на постановление о привлечении в качестве обвиняемого. Одновременно указывалось, что процессуальную роль обвинительного заключения надлежит сводить к резюмированию результатов предварительного следствия, их признанию пригодными для направления уголовного дела в суд, а также к формальному «закрытию» досудебного и «открытию» судебного производства. Кроме того, говорилось об иных миссиях обвинительного заключения: обеспечительной, связанной с реализацией права на защиту и доступом к правосудию, и организационно-технической (справочной), предполагающей его использование в качестве процессуального «путеводителя», способствующего быстрому ориентированию в материалах дела и поиску требуемых документов.

Такие суждения привели к сомнениям в разумности и практической рациональности существующих в настоящее время подходов к форме и содержанию обвинительного заключения, в связи с чем предопределили необходимость проведения дальнейших размышлений и научных изысканий по данной проблематике. Результатам некоторых из них и посвящается настоящая статья.

А начать хотелось бы с констатации достаточно известного историко-правового факта: сама идея наделения следователя полномочиями по вынесению финальных процессуальных решений досудебного производства возникла и приобрела нормативное воплощение после Октябрьской революции — в связи с формированием раннесоветской уголовной юстиции. Тогда же появился и сам термин «обвинительное заключение», под которым стали понимать обусловленный выводами о необходимости предания обвиняемого суду правоприменительный акт, фиксирующий итоги предварительного расследования и воплощающий результаты всей проделанной по уголовному делу следственно-оперативной работы. А начиная с 1960-х годов, ученые-процессуалисты уже четко ассоциировали данный документ с повторным анализом и новой, как бы предсудебной оценкой материалов уголовного дела на предмет всесторонности, полноты и объективности установленных обстоятельств. Примерно в это же время сформировались и используемые по сей день нормативные и детерминированные ими прикладные подходы к составлению обвинительных заключений, которые стали похожи на «авторефераты» оконченных досудебных производств, предполагающие более чем подробное изложение содержания и результатов всей проделанной следователями работы.

Правда, подобные подходы оказались далеко не безупречными. Так, во-первых, включающие столь подробный процессуальный «контент» обвинительные заключения начали достигать весьма значительных «габаритов», а действия по их подготовке — отнимать слишком много времени и сил, что, в свою очередь, привело к увеличению возлагаемой на следователей служебной нагрузки, к поверхностному исполнению ими других обязанностей и в конечном счете к снижению качества предварительного расследования. Причем особую актуальность эти проблемы приобрели в последнее десятилетие XX в. — в связи с увеличением объемов уголовных дел.