В сфере юридической науки стоит важная задача выяснения того, что именно означает термин «правовая природа» и каков метод ее определения для разнообразных правовых явлений. Усложняется эта задача недостаточным уровнем разработанности данного вопроса в существующей юридической доктрине.

В изучении общих основ права ученый С.С. Алексеев подходил к анализу правовой природы как к юридической характеристике, определяющей идентичность, роль, а также взаимоотношение с аналогичными явлениями, исходя из его социальной природы. Отталкиваясь от отраслевой специфики, О.А. Красавчиков также отмечал повсеместное употребление термина «юридическая природа», даже использование его в нормативных и квазинормативных положениях. Д.А. Братусь, соглашаясь с О.А. Красавчиковым, утверждает, что при всей востребованности категории «юридическая природа» юридической теорией и повсеместного употребления данного термина при квалификации правовых институтов «ее понятие, содержание и особенности, влияющие на относящиеся к ней явления юриспруденции и профессионального быта, подчас остаются неизученными, подразумеваются в многочисленных исследованиях как нечто само собой разумеющееся». В данной связи вполне справедливым является замечание ученого о «подгонке» отношений в заранее установленные рамки, особенно относительно института морской перевозки груза, что ясно вытекает из истории становления законодательства о морской перевозке.

И.В. Матвеев, который отчасти поддерживает точку зрения С.С. Алексеева в вопросе более глубокой характеристики какого-либо юридического явления или факта, исходит из уяснения смысла категории «правовая природа», отталкиваясь от понятия «природа», что толкуется как свойство, сущность, характер. Таким образом, созвучно с С.С. Алексеевым И.В. Матвеев утверждает, что определить правовую природу значит установить место правового явления в системе права с помощью раскрытия особых, специфических признаков.

В связи с так называемой подгонкой правового института морской перевозки имеет значение позиция В.А. Захарова, раскрывающего правовую природу явлений через решение вопроса об отраслевой принадлежности норм, регулирующих исследуемые общественные отношения. Эта точка зрения в свете исторического анализа развития законодательства о морской перевозке груза позволяет говорить об особой природе исследуемого правового института. Исходя из представленных позиций, сомнительным является утверждение Е.Г. Комиссаровой о бесполезности выяснения отраслевой принадлежности норм и институтов.

В контексте заявленной проблематики интересно мнение П.М. Шелудякова о том, что при определении правовой природы любой внешнеэкономической сделки, к которым относят, в частности, и международную морскую перевозку грузов, необходимо учитывать тот факт, что все нормы, регулирующие внешнеэкономическую деятельность, относятся к публичному праву. Утрата типичности многих элементов внешнеэкономической сделки, а также прямая зависимость ее действительности от значительного числа императивных норм публично-правовых отраслей привели исследователя к выводу, что внешнеэкономическая сделка не может быть урегулирована нормами международного частного права. В случае с институтом морской перевозки груза возникает сразу два повода усомниться в его отраслевой принадлежности, поскольку возникает вопрос о соотношении гражданского кодекса и кодекса торгового мореплавания, где первый является актом общим, а второй — специальным, причем последний является актом комплексным, ориентированным на совершенно специфическую область экономической деятельности и, кроме того, имеющим предпочтение перед гражданским кодексом в применении к договорам морской перевозки груза. Опираясь на позицию Н.М. Ершовой, можно указать на то, что институт морской перевозки груза носит лишь печать гражданско-правового регулирования, при этом он регламентирован нормами транспортного, а не гражданского законодательства. Как верно описал подобную ситуацию С.С. Алексеев, «подмешивание в данный институт элементов отрасли может носить скрытый характер: правовой режим, соприкасающийся с данным институтом отрасли, иногда влияет на чистоту юридической конструкции, обусловливает исключения из императивного правового принципа и т.д.».