Континентальная правовая традиция основана на постулате святости договора — pacta sunt servanda. В римском праве сделку нельзя было расторгнуть, равно как и отказаться от нее. Задача тех, кто разрешал споры, заключалась в принуждении субъектов к исполнению обещания. Позднее контракты по мере детализации регулирования все чаще прекращались судом по инициативе одной стороны в случаях, указанных в законе, например согласно правилу clausula rebus sic stantibus или ввиду существенного нарушения. С течением времени пришло осознание, что расторжение неисполненной сделки позволяет зафиксировать потери, нанесенные безнадежным контрагентом, и освободить ресурсы для дальнейшей деятельности. Поэтому основная цель санкций в виде досрочного прерывания отношений заключается в снятии бремени обязательств со сторон контракта с резервированием права взыскивать утраченное и неполученное.

Согласно Ч. Фриду, верх взял принцип договора-консенсуса, фиксировавшего в будущем взаимную имущественную выгоду (lucrum mutuum, in futuro certum), — базовый экономический стимул любого хозяйствования, а не договора-обещания — инструмента, закрепляющего одностороннее обязывание. Таким образом, внесудебная санкция по приостановлению экономического взаимодействия и в конечном счете по его прекращению в более широком смысле была отдана на откуп соглашению сторон.

С принятием в 1994 г. Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ) появилось такое основание для освобождения от договора, как его «фундаментальное» нарушение (подп. 1 п. 2 ст. 450 ГК РФ). Установлено, что оно является существенным, если влечет для другой стороны такой ущерб, который в значительной степени лишает ее того, на что она была вправе рассчитывать при совершении сделки. Подобное расторжение происходит через судебную процедуру и позволяется только при соблюдении претензионного порядка урегулирования спора (п. 2 ст. 452 ГК РФ). В последующем Высший арбитражный суд (ВАС) РФ неожиданно радикально расширил случаи одностороннего прекращения договоров без суда, не совсем верно использовав логику vacuum juris. Конституционный Суд РФ в своем акте от 2 июня 2022 г. разрешил внесудебное расторжение существенно нарушенных договоров, если даже оно по нормам закона императивно. В соответствии с п. 2 ст. 453 ГК РФ расторжение договора прекращает обязанности должника выполнять действие, составляющее предмет контракта (п. 3 Постановления Пленума ВАС РФ от 6 июня 2014 г. № 35). Высшая судебная инстанция в данном случае также интерпретировала ключевое положение вопреки его смыслу (contra sensum), отметив, что ряд обязательств тем не менее должен оставаться в силе. Было сказано, что условия сделки, которые по своей природе предполагают их применение и после этого момента (гарантийные обязательства по товарам и работам и т. д.) или которые регулируют отношения сторон в период после расторжения контракта, продолжают действовать.

Сначала, принимая в качестве базового судебный вариант прекращения нарушенного договора, законодатель понимал, что он совместим не со всякой моделью (например, он совершенно не подходит для регулирования динамично длящихся контрактов, когда стороны связаны большими объемами исполнения). Применительно к поставке, где банки не могут выступить даже как покупатели, императивной нормой было предусмотрено расторжение уведомлением в случае существенного нарушения другой стороной обязательств, в частности при неоднократном нарушении сроков поставки (абзац третий п. 2 ст. 523 ГК РФ).