В российских реалиях злоупотребление правом в гражданском процессе представляет собой особенно сложный к исчерпывающему познанию и в силу этого специфический институт гражданского процессуального права. При этом, несмотря на то что в Гражданском процессуальном кодексе Российской Федерации (далее — ГПК РФ) отсутствует его единое легальное определение и прямое указание на его действие в гражданском процессе, правоведы и правоприменители в целях толкования и обоснования реализации применяют аналогию закона в части положений ст. 10 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ) и обращаются к конституционным положениям (ч. 3 ст. 17 Конституции Российской Федерации). В то же время на общеправовой характер института указывают разъяснения Верховного Суда Российской Федерации. Тем не менее указанный подход не обеспечивает конкретизацию содержания исследуемого правового института. Такое состояние, на наш взгляд, обусловлено следующими причинами.

Во-первых, злоупотребление правом в гражданском процессе является оценочным понятием, требующим исследования мотивов поведения участников процесса, целей и результатов их действий и бездействия применительно к конкретной ситуации. Безусловно, в правовой доктрине выдвигаются различные определения рассматриваемого правового явления, однако утверждать о беспрепятственном оперировании ими затруднительно, поскольку они сводятся к иным оценочным понятиям, направленным на характеристику субъективной и объективной сторон правонарушения. Тем не менее невозможно отрицать огромное значение доктринальных исследований, заключающееся в преодолении разрыва между теоретическими изысканиями и правоприменением. Та же тенденция прослеживается в законодательных положениях. Так, в ст. 10 ГК РФ содержатся такие понятия, как заведомо недобросовестное поведение, обход закона, намерение причинить вред. Общие положения ГПК РФ (например, ч. 1 ст. 35, ст. 99) содержат указание на добросовестность, толкование которой продолжает служить предметом обсуждений правового сообщества.

Во-вторых, оценка действий участников процесса требует соблюдения баланса между реализацией предоставленного одной из сторон спора права на судебную защиту и априори присущим спору противопоставлением интересов обеих сторон. К тому же следует принимать во внимание действие принципа состязательности, предусматривающего активность сторон в доказывании своей позиции. Состязательность отвечает желаниям сторон выиграть дело, прибегая к различным уловкам для достижения данного результата, в том числе даче ложных объяснений, сокрытию фактов. Вполне вероятно, что злоупотребление одной стороны повлечет ответное злоупотребление правом другой стороны, осознающей неэффективность имеющихся в гражданском законодательстве мер защиты.

В-третьих, оценке подвергается конкретное действие или бездействие, которое по формальным признакам может в полной мере соответствовать законодательству либо допускаться в силу наличия пробела в регулировании, но противоречит принципам и задачам судопроизводства. Иными словами, сводиться не только исключительно к уклонению от исполнения возложенной обязанности. Вывод о злоупотреблении правом может быть сформулирован также исходя из совокупности предпринимаемых участником процессуальных действий, независимо от достижения желаемого противоправного эффекта.

В-четвертых, имеет место неоднозначный подход доказывания факта злоупотребления правом в гражданском процессе, который приводит в одном случае к достаточности установления объективной стороны правонарушения (в случае обхода закона, когда квалификация действия сама по себе требует умысла), а в другом случае — к необходимости установления и субъективной, и объективной сторон.