Актуальность вопроса о блокировке имущества у организаций и физических лиц, в отношении которых имеются сведения об их причастности к экстремистской деятельности, и включенных в соответствующий перечень, имеет особое значение в контексте обеспечения государственной безопасности от внутренних и внешних угроз. Следует отметить, что экстремистская деятельность в современном мире весьма динамично развивается, несмотря на применяемые в правоприменительной практике механизмы уголовно-правового противодействия. По данным Следственного комитета России, в 2023 г. в суд направлено порядка 430 уголовных дел об экстремизме, что на 62% больше, чем в 2022 г. За первый квартал 2024 г. в России число лиц, внесенных в перечень террористов и экстремистов, увеличилось на 669 человек. За последнее десятилетие количество несовершеннолетних в списке выросло в 3,5 раза, а только в 2024 г. было добавлено 17 подростков. Нахождение в этом списке серьезно ограничивает возможности лиц, запрещая им осуществлять финансовые операции, наследовать имущество и пользоваться банковскими услугами, а также ставит под угрозу их трудоустройство. Общее усиление военных угроз требует активизации не только уголовно-правовых механизмов, но и результативных гражданско-правовых решений.

Обзор научной литературы выявил различные точки зрения на такой правовой институт, как принудительное прекращение частной собственности. В частности, исследователями предлагается увеличить количество оснований прекращения частной собственности с детальной регламентацией таких действий и с учетом общей оценки эффективности действующего законодательства в сфере отношений собственности. В исследованиях института принудительного прекращения права собственности на имущество О.Л. Алтенговой приводятся аргументы в защиту межотраслевого характера конфискации имущества с учетом особенностей, закрепленных федеральным законодательством. В работе отмечается, что «целью гражданско-правовой конфискации является урегулирование имущественного оборота в части принудительного изъятия имущества как санкции за совершенное правонарушение или преступление».

Систематизация имеющихся в научной литературе точек зрения для развития правовых механизмов института изъятия объекта недвижимости при попадании в перечень организаций и физических лиц, в отношении которых имеются сведения об их причастности к экстремистской деятельности или терроризму, показывает, что фактическое изъятие недвижимости или других активов теоретически может стать альтернативой уголовно-правовой ответственности. Позитивно оценивая подобную практику, считаем, что данная мера не может служить альтернативой уголовной ответственности, но вполне может быть расценена как дополнительный вид наказания, способствующий справедливому возмещению вреда от экстремистской и террористической деятельности. Отличие ее от конфискации имущества, как иной меры уголовно-правового характера, состоит в том, что расширяет ограниченный круг материальных предметов, полученных незаконным путем или являющихся средством совершения преступления, до иной собственности — недвижимости, которая могла быть получена вполне законно, но подлежит изъятию в связи с попаданием в перечень лиц, причастных к экстремизму и терроризму.