Как неоднократно отмечалось в публикациях автора настоящей статьи, на сегодняшний день в России постепенно сложилась достаточно уникальная, самобытная модель досудебного производства по уголовному делу, характеризующаяся весьма хаотичным смешением различных, в частности плохо совместимых, фрагментов «французской», «немецкой», «англосаксонской» и «советской» моделей предварительного расследования. Это привело к некоей интеграции функций «полиции» и «юстиции» — к тому, что должностные лица правоохранительных органов стали способны формировать изначально пригодные для судебного заседания доказательства, квалифицировать установленные обстоятельства, издавать правоприменительные акты и т.д. Причем именно в данной детали и кроются основные причины, обусловливающие большинство известных каждому ученому-процессуалисту проблем, наблюдаемых в теоретических основах досудебного производства по уголовному делу, а также связанных с ними пробелов в законодательном регулировании соответствующих правоотношений и трудностей, возникающих в правоприменительной практике. Представляется, что этим можно объяснить и извечные проблемы, присущие задержанию лица по подозрению в совершении преступления как одной из предусмотренных действующим законом мер уголовно-процессуального принуждения (гл. 12 Уголовно-процессуального кодекса РФ; далее — УПК РФ).

В частности, особой актуальностью характеризуются проблемы и противоречия, связанные с так называемым фактическим задержанием (захватом) человека и его доставлением в органы предварительного расследования — достаточно распространенными прелиминарными приемами, предшествующими применению к лицу других, более формализованных правоограничительных мер: его формального задержания дознавателем (органом дознания) либо следователем, избрания в отношении него заключения под стражу либо домашнего ареста и т.д. Ведь, несмотря на изрядное количество соответствующих научных трудов, достаточно частое обсуждение этих вопросов в ходе научно-представительских и тому подобных мероприятий, многие из них так и не решены, поэтому продолжают побуждать к дискуссиям, а связанные с ними лакуны нормативного регулирования — негативно влиять на работу сотрудников полиции, иных правоохранительных органов и даже адвокатов, приводить к правовой незащищенности задерживаемых лиц.

Как известно, под фактическим задержанием принято понимать комплекс находящихся в ведении правоохранительных органов непроцессуальных, в первую очередь административно-правовых, приемов, обеспечивающих не формальное, а реальное ограничение свободы человека, иногда сопряженное с применением к нему физической силы, специальных средств (наручников) и тому подобных методов подавления воли. Под доставлением, в свою очередь, обычно понимают совокупность непроцессуальных приемов по принудительному перемещению фактически задержанных лиц в место производства дознания или предварительного следствия, то есть, говоря образно, в «кабинет дознавателя или следователя». К слову, подобное действо является родственными еще одной, близкой по природе и правовому предназначению инструменту — фактическому приводу, состоящему в контролируемом доставлении в орган предварительного расследования или суд человека, не намеренного добровольно подчиниться предписанию о явке для участия в производстве требуемых следственных, судебных, иных процессуальных действий.

В соответствии с положениями действующего уголовно-процессуального закона, под задержанием подозреваемого надлежит понимать меру принуждения, применяемую с момента фактического задержания; с этого же момента предписывается исчислять срок внесудебного ограничения свободы, который в силу ч. 2 ст. 22 Конституции РФ не может превышать 48 час. В связи с чем и фактический захват, и доставление лица стали расцениваться целым рядом предрасположенных к буквальному пониманию закона специалистов в качестве первого либо некоего нулевого этапа процедуры задержания подозреваемого. Однако если взглянуть на такие идеи более объективно, уразумев сущность и предназначение подобных правоограничительных приемов, осознавая реальные условия использования данных механизмов, то можно заметить целый ряд нормативных пробелов и шероховатостей, сильно осложняющих работу правоохранительных органов и, к сожалению, нередко побуждающих к преодолению возникающих трудностей посредством неисполнения (ненадлежащего исполнения) существующих нормативных предписаний.