Рассмотрение дела в режиме закрытого судебного заседания как исключение из принципа гласности в определенной мере представляет собой ограничение, которое при необходимости может потребовать обращения к принудительным мерам. Имеющиеся в литературе трактовки оценивают такие исключения именно в качестве «ограничений принципа гласности», «пределов гласности», «законодательных ограничений принципа публичности». Такое ограничение проявляется со стороны суда как по отношению к участникам процесса, так и по отношению к сторонним для процесса лицам. Первые не могут осуществлять отдельные процессуальные права (например, фиксировать ход судебного заседания с помощью средств аудиозаписи — ч. 6 ст. 10 Гражданского процессуального кодекса РФ (ГПК РФ), ч. 6 ст. 11 Арбитражного процессуального кодекса РФ (АПК РФ)). Вторые ограничиваются в своем праве присутствовать в судебном заседании.

Как и всякая принудительная мера, процедура закрытого судебного заседания ставит вопрос о средствах обеспечения избранного судом режима рассмотрения дела, вопрос о последствиях нарушения такого режима. Как известно, если за правовым предписанием, в том числе процессуальным, не стоят реальные меры обеспечения его исполнения, то такое предписание приобретает декларативный характер.

До настоящего времени вопрос о нарушениях режима закрытого судебного заседания обсуждался в плоскости последствий неверно избранного режима рассмотрения дела. Верховный Суд РФ в п. 23 в своем постановлении квалифицирует такие нарушения в гражданском процессе в качестве «условных» оснований для отмены судебных актов, то есть влекущих отмену решения по мотиву нарушения норм процессуального права лишь при условии, что такое нарушение привело или могло привести к принятию неправильного решения. В арбитражном процессе предложен дифференцированный подход, который вызывает определенные вопросы. Если дело подлежало рассмотрению в закрытом судебном заседании, однако ошибочно было рассмотрено в открытом порядке, то подобное нарушение квалифицируется в качестве условного нарушения норм процессуального права по модели гражданского процесса. Если же дело рассматривалось в закрытом судебном заседании при наличии оснований для проведения открытого судебного заседания, то такое нарушение предложено оценивать как безусловное основание для отмены судебного акта со ссылкой на ч. 4 ст. 270 и ч. 4 ст. 288 АПК РФ (п. 26 Постановления Пленума ВАС РФ от 8 октября 2012 г. № 61 «Об обеспечении гласности в арбитражном процессе» — далее Постановление № 61). Это, безусловно, важное и правильное разъяснение, хотя и вступает в противоречие с закрытым перечнем оснований для безусловной отмены судебного акта, закрепленных в АПК РФ, может быть поддержано. Поддерживается оно и в доктрине.

Вопрос об ответственности за нарушение режима закрытого судебного заседания является разноплановым. Здесь возможно применение уголовной ответственности. Например, в силу ст. 155 Уголовного кодекса РФ (УК РФ) уголовно наказуемым является разглашение тайны усыновления (удочерения).

Субъектами ответственности за нарушение законодательства России о государственной тайне в Законе РФ от 21 июля 1993 г. № 5485-1 «О государственной тайне» названы должностные лица и граждане, которые могут нести уголовную, административную, гражданско-правовую, дисциплинарную ответственность (абз. 1 ст. 26). Аналогичные виды ответственности перечислены и в ч. 1 ст. 14 ФЗ от 29 июля 2004 г. № 98-ФЗ «О коммерческой тайне». Процессуальная ответственность специально не выделяется в данных законах, однако она не исключается самим характером регулирования данных общественных отношений. Также мы ведем речь об ответственности не за нарушение законодательства о государственной тайне как таковой, а о нарушении определения суда, установившего закрытый формат рассмотрения дела.