В прогалы строений и дворов тревожно заползал вечер. Мрак набивался в комнату и нагонял тоску. Серафим Степанович свет не включал. Улица находилась на окраине поселка в серой зоне: всего перейти овраг — и позиции укров. Кто его знает, что за чума забредет в голову какому-нибудь снайперу — нажмет на спусковой крючок и натворит шкоды. Было уже… Ученый. Цветок стоял на подоконнике, так пуля прямо в горшок попала. Горшок — в черепки, а цветку хоть бы хны: так потом полыхнул обильно — красивее радуги стал.

На коленях у Серафима Степановича книга. И хочется ему до конца дочитать «Тараса Бульбу», но густеющая темнота мешает. От напряжения под бровями копилась боль, буквы расплывались и прыгали.