Декан юридического факультета Санкт-Петербургского государственного университета Сергей Белов в интервью журналу «Юридический мир» рассказал, в чем ученые Санкт-Петербургского университета видят роль права, зачем юристы проводят исследования вместе с генетиками и геологами, сложным ли языком написаны российские законы и почему быть учителем обществознания сегодня — очень непростая задача. 

— Сергей Александрович, что отличает петербургскую правовую школу от других юридических школ?

— Для ученых нашего университета всегда было характерно развитие научных проектов не исключительно в юридическом ключе, а, скорее, в междисциплинарном, сквозь призму социальных наук. Когда-то именно в Петербургском университете была сформулирована психологическая теория права Льва Петражицкого, уже в советское время факультет был базой для Института комплексных социальных исследований под руководством А.С. Пашкова, а исследования проблем правоотношений в разных областях права — ключевая тема, проходящая через работы наших ученых на протяжении многих десятилетий. Развивать эту научную традицию мы продолжаем и сегодня. Например, коммуникативная теория права, разработанная в СПбГУ Андреем Васильевичем Поляковым и его коллегами, предполагает анализ именно социальных отношений, социального контекста, в рамках которого функционирует право. Это требует изучения социологических вопросов, внимания к вопросам психологии.

Для нас важно изучать право не как абстрактную систему норм, а как инструмент социального взаимодействия и отчасти социального управления. Право в этом отношении наряду с другими регулятивными системами помогает обществу функционировать, в том числе удерживает его от кризисов и катастроф. Как достигнуть этих социальных целей с помощью права — именно это мы изучаем.

Другая отличительная черта петербургской научной школы — разделение права и закона. На наш взгляд, право как система принципов, ценностей существует независимо от того, что происходит в законодательстве. При всей критике, которую мы могли бы адресовать и законодателю, и правоприменителю, мы не можем упрекнуть право, что оно непоследовательно или следует сиюминутным ,конъюнктурным, иногда исключительно политическим мотивам. Право вечно и обеспечивает те базовые ценности, которые изначально сформировали его как способ обеспечения совместного существования людей в обществе.

Развивая эту идею, мы предложили провести в Санкт-Петербургском университете конференцию «Правовая политика государства». Мы планируем обсудить, как именно следует оценивать взаимодействие и соотношение базовых принципов и установок права с тем, что происходит в законодательстве и правоприменении.

— Какие еще научные проекты и направления сейчас развиваются в СанктПетербургском университете?

— Сегодня мы, оставаясь довольно небольшим факультетом, реализуем исследования в таком количестве разных научных направлений, что можем сравниться с некоторыми моновузами, занимающимися только юриспруденцией. Причем важная особенность университетских проектов — их междисциплинарность: помимо юристов, в научные, экспертные проекты вовлечены еще и экономисты, геологи, географы, социологи, врачи, психологи.

В текущем году мы начинаем несколько проектов, поддержанных Российским научным фондом (РНФ). Радует, что эти проекты сосредоточены в области публичного права. Это очень важно, и я как представитель именно этой правовой сферы понимаю, насколько значимо развитие доктрины там, где на практике право часто вынуждено уступать политической, экономической и социальной необходимости. Это необычайно актуально сегодня.

Один из проектов посвящен вопросам субъективных публичных прав, в том числе в административных отношениях. Другой — совершенно новой концепции публичного права, которая должна не только стать новым словом в нашей отечественной доктрине, но и представить новый взгляд на публичное право в мировых масштабах.

Публичное право сегодня существует фактически только в одном виде, в котором оно появилось и развивалось в рамках концепции западноевропейской и американской правовых систем. Мы видим, что некоторые ценностные основы этого видения публичного права оказываются плохо совместимы с рядом культурных традиций Востока в широком смысле и отдельных культур конфуцианского, исламского, буддийского, консервативного православного мировоззрений. На них базируется общественное устройство во многих странах, они, несомненно, влияют на всю систему правовых отношений, в том числе и на публичное право, но пока недостаточно концептуально обеспечены в доктрине публичного права.

Среди проектов, которые носят отчасти научный, отчасти экспертный характер: мониторинг правоприменительной практики, исследование контрольно-надзорной деятельности, проблем домашнего насилия, регулирования системы образования, вопросы языка права, правового регулирования генетических исследований, медицины. Что касается последнего, то в работе мы стараемся использовать преимущество классического университета — наличие медицинского факультета и университетской клиники (Клиники высоких медицинских технологий имени Н.И. Пирогова СПбГУ). Это очень помогает в обсуждении тех вопросов, которые, с одной стороны, волнуют врачей и актуальны для современной медицинской практики, с другой стороны, требуют ответов юридической теории. Это, например, вопросы концепции информированного согласия на медицинское вмешательство, вопросы ятрогенных правонарушений, вопросы социальных отношений, которые обеспечивают функционирование системы здравоохранения.

Еще одно направление нашей работы — спортивное право. В университете много исследований, связанных с дисциплинарной ответственностью в спорте, механизмами такой ответственности непосредственно в рамках спортивного сообщества, механизмами саморегулирования с участием государства с привлечением административных, уголовных средств ответственности.

Кроме того, многолетнее сотрудничество университета с Межпарламентской ассамблеей СНГ послужило стимулом для того, чтобы ученые задумались о некоторых темах, важных для доктрины публичного права. Например, эксперты СПбГУ разработали проект модельного закона об административных процедурах, который был принят осенью прошлого года. Работа над ним потребовала серьезной концептуальной поддержки и стала поводом для проведения исследований, без которых сформулировать концепцию законодательного регулирования даже для модельного закона было затруднительно. 

— Вы были инициатором создания в СПбГУ Института проблем государственного языка. Почему?

— Вопросы трудности юридического языка, языка юридических документов актуальны не только для нашей страны, но и для многих зарубежных стран. Сегодня это стало приметой нашего времени, глобальной общемировой проблемой. Ей уделяют внимание во многих странах и на уровне государства, и на уровне общественных инициатив.

Несмотря на то что вопросам языка права посвящено много исследований, не до конца объяснено (по крайней мере, применительно к русскому языку), что делает юридические тексты трудными и непонятными. Еще сложнее дать рецепт по исправлению этих трудностей.

Проект, который реализуется в университете уже шестой год, касается изучения языка юридических документов. Наша задача — предложить и законодателю, и авторам любых официальных документов рекомендации по их составлению. Этот вопрос требует целого ряда исследований: начиная с того, как оценить языковые компетенции обычных граждан, и заканчивая тем, как выявить коммуникативные свойства и характеристики (например, кто выступает адресатом) многих видов правовых актов. Мы пытаемся формулировать рекомендации на основе сотрудничества с представителями разных наук (лингвистики, социологии, психологии), но при этом в основе все равно заложено правоведение, поскольку при упрощении официального документа очень важно сохранить то, ради чего он был написан, его основное юридическое содержание.

Вряд ли мы добьемся, чтобы каждый гражданин мог, прочитав закон, составить абсолютно полное представление, какова будет правовая оценка его поведения. Разумеется, когда мы работаем над понятностью языка законов, мы неминуемо задумываемся, какие понятия о праве должен иметь каждый гражданин. Но мы уверены, что, во-первых, человек должен хотя бы в общих принципах такое представление получить из одного лишь закона, не изучая огромный массив разных документов. Во-вторых, и для профессиональных юристов законы тоже должны быть понятнее. Во многих случаях сегодня даже профессионалы сталкиваются с трудностями расшифровки формулировок в нормативных актах.

— Вы говорили, что учить основам правовой грамотности нужно еще со школьной скамьи.

— Да, и сейчас на повестке дня у нас совместная работа со школьными учителями обществознания. Вместе с коллегами, которые отвечают за дисциплины, объединенные в школе общим курсом обществознания (политологами, социологами, экономистами), мы пытаемся помочь учителям, которые находятся в очень трудной ситуации, связанной с необходимостью изложить сразу все общественные науки в рамках одного курса, помочь им вычленить и сформулировать главное — то, что каждый человек, оканчивающий школу, обязательно должен знать.

На наш взгляд, это задача, которая требует вовлечения университетского сообщества. Мы поставили себе задачу разрабатывать программы повышения квалификации для учителей, методические и другие материалы в помощь тем, кто преподает обществознание в школе. Причем для нас очень важно, чтобы в школе не просто готовили к ЕГЭ, а помогали будущему гражданину приспособиться к взрослой жизни, к жизни в обществе, чтобы он понимал, как общество устроено, как функционирует и по каким правилам живет.

— Разрабатывая образовательные программы, на кого вы в первую очередь ориентируетесь, следите ли за юридическим рынком труда?

— Мы стараемся формировать пакеты программ, реагируя на те изменения, которые происходят в нашем обществе, на потребности, которые постоянно звучат в обсуждениях вопросов юридического образования. Но в первую очередь мы спрашиваем тех, кто поступает к нам в магистратуру, пытаемся реагировать на их запросы и потребности, потому что ни наши представления, ни даже представления работодателей не дают полной картины. Все-таки главный человек в вузе — это студент. И ради него мы трудимся.

Сейчас у нас 20 магистерских программ, причем они построены по разным принципам. Некоторые представляют собой углубленное изучение традиционных, классических отраслей права — например, уголовного или гражданского права. Другие связаны с профессиональной деятельностью в отдельных, иногда очень специальных областях: это, например, медицинское или спортивное право. И еще мы развиваем магистерские программы, формируя инновационные подходы к образовательному процессу. Например, мы предлагаем абитуриентам поступить на программу «Правовое сопровождение бизнеса», которая позволяет им самостоятельно набирать тот комплект дисциплин, который им интересен, который, как они считают, необходим им для профессионального развития. Это предполагает, что их образовательная траектория не ограничена какой-то узкой тематикой или одной отдельной взятой отраслью права, а позволяет сочетать разные курсы в соответствии с интересами или перспективами будущей карьеры.

— Как вы относитесь к Болонской системе в юридическом образовании?

— У нас это воспринимается очень примитивно — как разделение на бакалавриат и магистратуру основных образовательных программ. На мой взгляд, это уводит фокус внимания в сторону. Принципиальный вопрос Болонской системы — это интеграция отечественной системы образования в систему мировых стандартов образования. И если мы хотим участвовать в мировом рынке образовательных услуг, то должны предлагать тот продукт, который будет востребован не только в контексте отечественной системы образования. Президент РФ неоднократно говорил, что, несмотря на все политические события последних месяцев, мы не ставим цели закрыться от внешнего мира и выстроить стену вокруг нашей страны. Напротив, мы стремимся к сотрудничеству, но это сотрудничество в системе образования возможно, только если мы создаем условия для того, чтобы студенты из Китая, Индии, Ирана, Саудовской Аравии или Дубая могли приезжать к нам и получать образование.

— Открываете ли вы в этом году новые программы?

— Да, мы ждем абитуриентов сразу на двух новых магистерских программах: «Адвокатская деятельность» и «Информационное право и защита данных».

Мы видим, что многие вузы сегодня увлеклись так называемым цифровым правом, но наша программа будет посвящена именно информационному праву, потому что, по нашему убеждению, цифровое право не формирует никакой новой юридической сущности, тогда как отношения, связанные с оборотом информации, всегда были и продолжают оставаться особой областью правового регулирования. Именно поэтому мы не делаем программу «Цифровой юрист», а фокусируем свое внимание на вопросах развития информационных технологий и их правового обеспечения и сопровождения.

Потенциал программы определяется тем, что в ее разработке участвовали наши преподаватели, которые уже много лет занимаются исследованием инновационных проблем права цифровой среды (в том числе в рамках междисциплинарных исследований и сотрудничества с другими научными коллективами), начав это делать задолго до того, как были приняты документы стратегического планирования в области цифровой экономики. Речь идет о правовых проблемах коммуникаций в цифровой среде, защиты персональных данных, правовых проблемах виртуального пространства, которые сейчас часто подаются как проблемы «метавселенных».

— СПбГУ был и остается одним из немногих вузов, где можно получить полноценное бакалаврское высшее образование по юриспруденции для тех, у кого одно высшее уже есть.

— Да, наша программа второго высшего уникальна. Ее выбирают и те, кто хочет поменять профессию полностью, и те, кто состоялся как профессионал вне юриспруденции, продолжает работать по своей специальности, но хочет получить дополнительную юридическую подготовку, причем на самом высоком уровне. Среди наших студентов — юристы, получившие первое образование в других вузах, врачи, инженеры, экономисты, переводчики, социологи.

— Одна из особенностей юридического образования в СПбГУ — прохождение практики в юридической клинике, работа с настоящими клиентами, с их правовыми вопросами.

— Создание юридических клиник в университетах стало компенсацией недостатков высшего образования, сформировавшихся в советское время, а именно — дефицита практических навыков и умений. Много лет было так: оканчивая университет, выпускник все знал, но ничего не умел. Приходя на практику или начиная работать, он нуждался в наставнике и руководителе, который бы объяснял самые примитивные вещи, начиная с того, как составить исковое заявление в суд. Не всем везло, не все находили наставника, который готов был бы восполнять недостатки вузовского образования. В нашем университете впервые в России в конце 90-х была организована юридическая клиника, которая дает возможность наряду с теоретической подготовкой получить еще и практические навыки.

Сегодня юридические клиники существуют в большинстве юридических вузов, но во многих из них только часть студентов проходит подготовку, у нас же это обязательная часть учебного процесса. Наша принципиальная позиция — юридическое образование имеет прикладной характер, а значит, юрист, оканчивая университет, должен иметь определенный набор навыков.

Юридическая клиника — это, с одной стороны, практика, когда в рамках системы юридической помощи студенты под контролем преподавателей проводят консультации для граждан, с другой стороны, это дополнение наших образовательных программ специальными курсами и тренингами в той части, которая традиционно не охватывается классическими курсами теоретической подготовки. Наши студенты учатся юридическому письму, профессиональному общению, умению представить, продвинуть результаты своей профессиональной деятельности.

— Как вы считаете, юрист должен учиться всю жизнь?

— Думаю, да. И я с некоторой завистью смотрю на то, как организована система непрерывного медицинского образования у медиков. Как у врачей появляются новые технологии и методы лечения, так и в праве (и в теории, и на практике) все время происходит что-то новое, и любому юристу необходимо успевать за этим следить. Это сложно делать самостоятельно, совмещая с основной рутинной ежедневной работой. Поэтому я считаю совершенно необходимым создание для юристов системы постоянного повышения квалификации. СПбГУ как раз ориентирован на то, чтобы пакет наших образовательных программ давал возможность для такого постоянного развития.

Беседу вела

Дарья Гнездилова