«Глухой диалог» в правотворчестве: понятийная конструкция, классификация и признаки правового феномена
Аннотация
Настоящая статья является логическим продолжением ранее опубликованной работы, в которой был предложен термин «глухой диалог» применительно к отношениям между институтами публичной власти и гражданским обществом*. Если в предыдущем исследовании внимание уделялось преимущественно описанию эмпирических проявлений данного явления, то теперь представляется необходимым перейти к его теоретическому осмыслению. В центре анализа находится попытка придать феномену понятийно оформленный статус, выявить его основные разновидности, диагностические признаки и условия воспроизводства в правотворческой практике. Следует подчеркнуть, что, несмотря на внешнее наличие процедур публичного участия, феномен «глухого диалога» продолжает укореняться в институциональной среде. Более того, уже можно говорить не только о ритуализации коммуникации, но и о перерастании отдельных практик в устойчивые модели принятия нормативных решений. В этой связи авторы обращаются к вопросу о типологии форм глухого диалога, рассматривают механизм имитационного включения общественных акторов и показывают, каким образом формально доступные каналы обратной связи утрачивают свою регулятивную ценность. В статье также предпринимается попытка обосновать, почему традиционные подходы к оценке эффективности общественных консультаций оказываются методологически недостаточными. Особое внимание уделено ситуации, когда государственные органы демонстрируют институциональную восприимчивость лишь на уровне процедур, что в конечном счете приводит к нарастающему разрыву между нормотворческой инициативой и общественным запросом. Таким образом, работа не только продолжает ранее начатое обсуждение, но и формирует основу для последующей научной дискуссии о пределах публичной коммуникации в правотворчестве.
Ключевые слова
| Тип | Статья |
| Издание | Юрист спешит на помощь № 04/2025 |
| Страницы | 13-18 |
В последние годы тема участия общества в законодательной деятельности стала одной из наиболее обсуждаемых, причем не только в экспертной среде, но и на уровне «публичной» (противопоставление «закрытой», когда решения принимаются кулуарно, без участия или даже информирования общества) политики. Формально процедура общественного участия выглядит выстроенной: существуют порталы для обсуждения проектов нормативных актов (например, «Российская общественная инициатива»), предусмотрены сроки для направления замечаний, прописаны регламенты взаимодействия.
Однако, как уже отмечалось, между декларируемыми механизмами включенности и фактическими практиками обнаруживается очевидный разрыв. Именно в этом контексте ранее было предложено использовать термин «глухой диалог», обозначающий ситуации, когда внешняя атрибутика открытости не предполагает реального восприятия обратной связи.
На первый взгляд может показаться, что подобные процессы являются производной институциональной инерции или следствием дефицита ресурсной базы. Однако, если внимательнее посмотреть на функционирование процедур общественного обсуждения законопроектов, становится заметно, что проблема носит не эпизодический, а воспроизводимый характер.
Обращение к статистике, практике профильных органов и характеру правоприменения позволяет заключить, что общественное мнение, как бы ни подчеркивалась его значимость, остается элементом, скорее, декларативного уровня. При этом сами процедуры нередко начинают играть роль не инструмента, а декорации.
Ранее предпринятая попытка описать феномен «глухого диалога» была ориентирована преимущественно на фиксацию симптомов: от имитации публичных консультаций до отсутствия должного анализа поступающих предложений.