Гражданское законодательство аккумулирует в себе различные юридические механизмы реагирования в целях защиты нарушенных прав участников предпринимательского оборота в рамках охранительного правоотношения. Интенсификация отношений в сфере предпринимательской деятельности, сопряженной с перманентным риском, обуславливает также увеличение роли двусторонних гражданско-правовых сделок (договоров), являющихся основным инструментом закрепления достигнутого сторонами соглашения в современных экономических реалиях. В своем фундаментальном труде, посвященном договорному праву, М.И. Брагинский со ссылкой на римское право интерпретирует договор с нескольких позиций: «…как основание возникновения правоотношения, как само правоотношение, возникшее из этого основания, и, наконец, как форму, которую соответствующее правоотношение принимает». При этом далее автор подчеркивает, что представленная позиция практически реализована в современном Гражданском кодексе Российской Федерации (далее — ГК РФ). Комментируя аналогичную позицию в части толкования понятия договора, предложенную В.В. Витрянским, Т.В. Дерюгина пишет, что подобный подход позволил всесторонне проанализировать все сущностные аспекты гражданско-правового договора.

ГК РФ в качестве сделок признает действия участников гражданского оборота, порождающие юридически значимые последствия. С одной стороны, системное толкование положений ст. 153–154 ГК РФ позволяет определить договор, как двух- или многосторонние действия граждан и юридических лиц, влекущие установление, изменение либо прекращение гражданских прав и обязанностей. В свою очередь, легальная дефиниция договора в современном ГК РФ опосредована фактором соглашения двух или нескольких лиц с однозначно определенной направленностью — установление, изменение либо прекращение прав и обязанностей в сфере гражданского оборота (п. 1 ст. 420). Договор, как верно замечает Л.А. Чеговадзе, представляет собой средство трансформации абстрактных установлений общего характера в индивидуальную плоскость «…путем их изложения в виде согласованных условий, определяющих взаимосвязь субъектов прав и обязанностей…». При этом законодатель провозглашает субсидиарный характер норм о сделках и обязательствах, сосредоточенных в ГК РФ, применительно к регулированию договорных отношений. В связи с чем иерархия источников договорного регулирования должна выглядеть следующим образом: «…сначала применяются специальные нормы об отдельных видах договоров, затем (при их отсутствии) — правила гл. 27 ГК РФ об общих положениях о договоре, далее — правила о сделках, и только после этого — нормы обязательственного права». Подобная иерархизация источников регулирования договорных правоотношений во многом связана с ролью договора в механизме правового регулирования.

Внедрение различных передовых технологий и зачастую опережающая по сравнению с нормативной правовой регуляцией динамика развития общественных отношений не позволяют детально урегулировать все возможные правовые ситуации, создавая лакуны в праве. В таких условиях повышается риск злоупотребления правом, юридическое закрепление которого нашло свое закономерное отражение в ГК РФ (ст. 10). Особый научный и правоприменительный интерес вызывает вопрос применимости положений ст. 10 ГК РФ при квалификации сделок в качестве недействительных, учитывая различные юридические последствия, вытекающие из неоднородной нормативной правовой регуляции обозначенных юридических конструкций. Несмотря на то что положения п. 2 ст. 10 ГК РФ указывают на потенциальную возможность применения судом иных мер, предусмотренных законом, в случае несоблюдения обозначенных в п. 1 соответствующих запретов, все же приоритетной мерой реагирования остается отказ лицу в защите его права полностью либо частично.