Российский народ, являясь единственным источником власти в стране, доверяет ее осуществление государству, делегирует ему свою власть. Аккумулируя этот ресурс, разрабатывая должные правовые формы его воплощения в жизнь, государственные институты создают сложнейшую, многоуровневую систему регулирования общественных отношений. Право создается и применяется людьми и для людей — посредством государства. И оттого, насколько справедливо оно распорядится этими полномочиями, таким народным властным активом, настолько и будут легитимны его действия и решения. Обобщенно можно заключить, что жизненно важная, системообразующая миссия государства и права — удовлетворение запроса общества на справедливость.

Наиболее отчетливо эта идея проявляется в сфере уголовного судопроизводства, где актуальность, злободневность вопроса достижения социальной справедливости достигают своего пика. Уместно вспомнить слова И.Я. Фойницкого о том, что именно здесь разрешаются «…вопросы о наиболее важных благах общества и личности». Поэтому важной задачей в деле совершенствования нашей правовой системы, в построении российского правового государства видится создание условий для обеспечения надежной социальной основы российской уголовной юстиции, для повышения ее авторитета и доверия судебной власти со стороны населения. Только в этом случае возможны достижение социальной справедливости, воплощение нравственных начал в решениях суда. Без этого сама идея правосудия, правового, справедливого и милостивого суда теряет смысл. Как говорится: «есть два способа разложить нацию — наказывать невиновных и не наказывать виновных».

Поэтому крайне востребованы социальная направленность суда, его близость к людям и сопричастность их нуждам и судьбам. Особая роль здесь у юстиции мировой. И это понятно, ведь в судоустройственном смысле мировой судья выступает первым звеном системы судов общей юрисдикции, он максимально приближен к населению. И речь не только о физической, территориальной доступности, важно отметить глубокую включенность мирового судьи в аксиологическую, онтологическую систему координат жизни общества. Здесь и народный быт, и народное бытие. Мировой судья имеет дело с будничными, наиболее распространенными правовыми конфликтами, с обычной жизнью. Он знает, понимает особенности народного правосознания, учитывает их в своей деятельности. Специфика этой миссии создает благоприятные условия для развития собственного правосознания, ориентированности его правовой психологии и правовой идеологии на общественные ценности, нужды, проблемы. Предлагаем назвать этот феномен правосознанием социальной направленности. Естественно, он имеет отношение не только к судье мировому, но и к каждому правоприменителю. Недаром Президент России В.В. Путин призывает обратить самое серьезное внимание на «…необходимость обеспечения социальной направленности российского правосудия». Но именно уголовная мировая юстиция, на наш взгляд, может дать этому процессу особый импульс, оригинальный контекст. Здесь правосознание социальной направленности может получить уникальный, самобытный вектор развития. Раскроем эту мысль.

В науке выделяются две исторические модели уголовной юстиции — английская и французская.

Генезис и развитие английской мировой юстиции проходили в уголовно-правовой сфере общественных отношений. Каждое преступление затрагивало не только интересы пострадавшего от него лица, но и ставило под угрозу «мир» в целом — «королевский мир». Во главе угла здесь мироохранительная миссия мировой юстиции: защита «королевского мира» (правопорядка) на местном уровне. Мировой судья не меньше остальных членов общины был заинтересован в стабильности и безопасности. Примечательно, что на это обратили внимание составители Судебных уставов 1864 г.: для более эффективной охраны земского мира российские мировые судьи принадлежали к местному населению.