Основание гражданско-правовой ответственности и место в нем элементов противоправности и виновности

Элементами состава правонарушения принято считать субъекта, объект, субъективную и объективную стороны. Вместе с тем в доктрине и в правоприменительной практике выделяются также условия наступления ответственности, к которым относят вред, убытки, понесенные потерпевшим лицом, противоправное поведение правонарушителя, причинно-следственную связь между поведением правонарушителя и наступившими неблагоприятными последствиями, а также вину правонарушителя, представляющую собой сознательно-волевое отношение лица к своему поведению и его последствиям, выражающем негативное или безразличное отношение данного лица к существующему правовому регулированию, а также к субъективным правам и защищаемым законом интересам других лиц. При сопоставлении данных категорий легко увидеть, что вина, являющаяся разновидностью воли, относится к субъективной стороне состава правонарушения, противоправность, связанная с нарушением лицом правового порядка и субъективного права потерпевшего, вместе с умалением имущественной или неимущественной сфер потерпевшего, которое выражается  в несении потерпевшим ущерба и в нарушении его субъективного права и охраняемого законом интереса, составляет объективную сторону состава, под объектом, в таком случае, следует понимать нанесенный потерпевшему вред и само нарушенное субъективное право и интерес потерпевшего.

Проблема определения категории «противоправность» при вменении гражданской ответственности.

Противоправность является необходимым элементом привлечения к юридической ответственности в гражданском праве. Здесь также в гражданско-правовой науке существует несколько точек зрения на содержание этой одной из основных категорий юридической ответственности.

Так, одними авторами категория противоправности рассматривается только с позиции нарушения правовых норм, т.е. норм объективного права. Однако такая позиция не может объяснить наличие ответственности за внешне правомерные действия или даже за то, что лицо просто реализует свое право, например, на отказ от исполнения договора (например, ст. 782 ГК РФ). Соответственно, здесь видятся два пути решения проблемы: либо признать то, что ответственность без вины, ответственность за правомерные действия не является разновидностью юридической ответственности в строгом смысле, несмотря на наличие компенсационной и восстановительной функций ответственности без вины и несмотря на то, что подобные случаи прямо называются в гражданском законодательстве ответственностью, либо изменить понятие противоправности и признавать последней только наступившие неблагоприятные последствия. Следовательно, первый путь — это признание отсутствия элемента противоправности в ситуациях ответственности без вины и признание последних не юридической ответственностью, а мерами защиты гражданских прав, некоей компенсационной обязанностью. Второй путь — это изменения взгляда на содержание самой категории противоправности, которая видится только в нарушении субъективного права и возникновении вреда или убытков у потерпевшего лица, т.е. противоправность выражается в наступлении негативного результата. К примеру, Э.Ю. Монастырский утверждает, что противоправность как раз и подразумевает под собой противоправность результата, т.е. сам факт нарушения субъективного права указывает на наличие противоправности. Ученый не только ориентируется на субъективную природу противоправности, т.е. противоправности в виде нарушения субъективного права, но и ставит вопрос о необходимости самой вышеназванной категории в теории гражданско-правовой ответственности. Однако Э.Ю. Монастырский не приводит дополнительных аргументов в защиту своей позиции, кроме как аргумента в том, что отождествление противоправности в гражданском праве только с несоблюдением юридического порядка, правил поведения приведет к подрыву принципа полного возмещения убытков при нарушении субъективных прав и, как следствие, их неэффективной защите. Данный довод направлен против понимания противоправности как только нарушения объективного порядка, но не в защиту тезиса о противоправности как нарушения субъективного права.