Введение. Сложность и многогранность познаваемых объектов действительности ставят ученых перед необходимостью искать специальные методы исследования правовых явлений. Одним из таких методов, получивших широкое применение в современной конституционно-правовой науке, является моделирование. Моделирование обладает важной познавательной ценностью, поскольку позволяет сочетать изучение текущего состояния конкретного правового явления или процесса с прогнозированием его будущих изменений. Так, под правовой моделью понимается прогнозируемый вариант оптимального правового регулирования будущих явлений и процессов, определяющий цели и средства формирования нового правового состояния и позволяющий произвести расчеты, связанных с этим реальных результатов. Правовые модели помогают комплексно анализировать развитие общественных отношений, учитывая их взаимосвязь с экономическими, социальными и политическими факторами. Это усиливает их исследовательскую ценность — способность выявлять скрытые противоречия и определять ключевые направления развития правового регулирования.

В контексте российской правовой системы действующая Конституция РФ институционализирует ряд моделей, отражающих представления о принципах  устройства и регламентации основополагающих сфер и отношений, в частности: модель разделения власти, модель российского федерализма, модель общественного контроля, модель местного самоуправления, модель организации публичной власти и др. Так, С.М. Шахрай, определяя конституционную модель как «желаемый образ того или иного конституционного института, описанный языком Основного закона», акцентирует ее прогностический характер. Данная дефиниция подчеркивает не только нормативно-доктринальную природу конституционных моделей, но и их функциональную роль в качестве концептуальных матриц, задающих вектор интерпретации и развития правовых институтов. Однако дискурс конституционного моделирования остается неполным в части осмысления дискреционных полномочий органов публичной власти как конституционной категории. Несмотря на очевидную значимость этого института, он до сих пор не получил четкого концептуального оформления в рамках Основного закона. Данный пробел обусловливает необходимость системного анализа дискреционных полномочий через призму их дуалистической природы, сочетающей публично-правовые и частноправовые элементы.

Целью настоящего исследования выступает деконструкция указанного феномена, его структуризация в рамках конституционно-правовой парадигмы и выявление баланса между диспозитивными и императивными началами дискреционного полномочия.

Научная новизна исследования видится в отказе от традиционной дихотомии «диспозитивность и императивность». Вместо этого автор обосновывает их комплементарность в рамках механизма (модели) дискреционного полномочия, где частноправовая автономия воли и публично-правовые ограничения выступают взаимодополняющими элементами.

Дискреция как конституционно-правовая категория: предел дозволенного или злоупотребление разрешенным. Следует признать, что в теории и практике российской юриспруденции концепция дискреционных полномочий развивалась (и продолжает развиваться) преимущественно в рамках административного права и управления, однако в современный период не может рассматриваться вне конституционного права, поскольку именно Конституция РФ устанавливает правовой статус органов публичной власти. Краткость Основного закона не позволяет конкретизировать в полном объеме компетенцию органов публичной власти, установить закрытый перечень их предметов ведения и полномочий, поэтому соответствующие конституционные положения носят общий характер. Данный фактор обусловливает существование дискреции, как возможности для органов государства и их должностных лиц по своему усмотрению определять содержание возложенных Конституцией РФ функций и реализовывать их в соответствии с личным пониманием государственных задач. Как справедливо отмечает С.А. Авакьян, конституции фиксируют лишь «минимум», оставляя пространство для нормативно-правового творчества, где усмотрение становится не только допустимым, но и необходимым.