Современные геополитические реалии актуализировали проблему обеспечения различных видов государственного суверенитета Российской Федерации. Президент Российской Федерации В.В. Путин неоднократно говорил о необходимости формирования энергетического суверенитета страны, отмечая, что «Россия может быть и оставаться Россией только как суверенное государство». Однако парадоксальность ситуации заключается в том, что при активном использовании данного термина в политическом дискурсе и научной литературе его легальная дефиниция отсутствует как в нормативных правовых актах, так и в доктрине. Проблема носит не только теоретический, но и практический характер, поскольку создает правовую неопределенность в сфере стратегического планирования и реализации государственной энергетической политики, например, Энергетической стратегии Российской Федерации на период до 2050 г., утвержденной Распоряжением Правительства РФ от 12 апреля 2025 г. № 908-р, базирующейся на положениях Доктрины энергетической безопасности, Стратегии национальной безопасности и иных стратегических документах, в свою очередь, определяющей стратегические ориентиры развития топливно-энергетического комплекса страны, но при этом не содержащей определения и прямо не оперирующей понятием энергетического суверенитета как правовой категории, хотя содержательно направленной на его обеспечение. Таким образом, несмотря на всеобъемлющий характер регулирования энергетической сферы, в Стратегии лишь косвенно указывается на необходимость обеспечения технологического лидерства топливно-энергетического комплекса Российской Федерации и гарантированного удовлетворения потребностей внутреннего рынка. Аналогичная ситуация наблюдается в Доктрине энергетической безопасности Российской Федерации, утвержденной Указом Президента РФ от 13 мая 2019 г. № 216, где основной акцент делается на категории «энергетическая безопасность».

Анализ действующего законодательства и стратегических документов выявляет существенный пробел в правовом регулировании. Доктрина энергетической безопасности Российской Федерации⁴ оперирует категорией «энергетическая безопасность», Энергетическая стратегия до 2050 г. использует термины «технологический суверенитет» и «энергетическая независимость», но понятие «энергетический суверенитет» остается юридически неопределенным.

А.П. Назаров справедливо отмечает необходимость введения в правовой оборот дефиниции «энергетический суверенитет» для создания благоприятных условий устранения несогласованных положений стратегических документов. Отсутствие концептуального определения энергетического суверенитета создает серьезные проблемы в стратегическом планировании и реализации государственной энергетической политики и затрудняет:

— формирование единой государственной политики в сфере энергетики;

— координацию деятельности различных государственных органов;