Родительское правоотношение традиционно ассоциируется с наличием особой правовой связи между ребенком и его родителями — мужчиной и женщиной, указанными в качестве таковых в соответствующей записи акта гражданского состояния. При этом и конституционный принцип о защите семьи, материнства и детства (ст. 38 Конституции Российской Федерации), и специальный принцип, зафиксированный в ст. 1 Семейного кодекса Российской Федерации (далее — СК РФ) и предполагающий предоставление го-сударственной защиты институту не только материнства, но и отцовства, как представляется, тоже основаны на неразрывности соответствующих понятий. Иначе говоря, материнство и отцовство выступают базовыми понятиями при формировании правовой конструкции семьи и семейных правоотношений, в том числе родительского правоотношения.

В то же время следует признать, что современное общество демонстрирует нам различные вариации правоотношений по воспитанию ребенка в семье родителями, не состоящими в кровном родстве со своими детьми, либо такая связь отсутствует между ребенком и одним из родителей. При этом конструкция родительства как социально-правовой связи между ребенком и мужчиной (женщиной) имеет публично-правовую природу, поскольку все третьи лица, находящиеся за пределами соответствующего родительского правоотношения, воспринимают данный союз исключительно как основанный на кровно-родственной связи между ребенком и родителями.

Нередко встречается и вариант, как говорится, «наоборот», когда социально-правовое значение отцовства и родительства намеренно нивелируется родителями ребенка. Фиктивное расторжение брака или изначально отсутствие его регистрации, рождение ребенка, в графе «сведения об отце» которого стоит прочерк, — такое поведение родителей зачастую обусловлено нахождением одного из них на государственной службе, пересечением коммерческих интересов, нежеланием предоставлять информацию о наличии ребенка и т.п. Так или иначе, но соответствующее родительство является формально порочным. О.Ю. Ильина считает, что в подобных ситуациях родители злоупотребляют своим правом, чтобы мать могла получать социальное пособие, пользоваться льготами как мать-одиночка и т.п. По мнению Н.Н. Тарусиной, действующая альтернатива (прочерк или вымышленные сведения об отце. — А.Г.) противоречит интересам ребенка, в связи с чем норме закона следует придать императивный характер, и если мать не желает указывать вымышленные сведения об отце ребенка, то такую фиктивную запись должен оформлять орган опеки и попечительства. Позволим себе не согласиться с уважаемым автором, поскольку реализация такой инициативы может создать еще больше сложностей в механизме обеспечения прав и интересов детей.

По нашему мнению, отождествление социально-правовых и кровно-правовых аспектов родительского правоотношения создает предпосылки для искаженного восприятия сути понятий «отцовство» и «материнство» в контексте понимания родительства как семейно-правового института.