Традиционные ценности в их официальной нормативной интерпретации — это нравственные ориентиры, формирующие мировоззрение граждан России, передаваемые от поколения к поколению, лежащие в основе общероссийской гражданской идентичности и единого культурного пространства страны, укрепляющие гражданское единство, нашедшие свое уникальное, самобытное проявление в духовном, историческом и культурном развитии многонационального народа России. Потребность в политическом признании и нормативной фиксации традиционных российских духовно-нравственных ценностей обусловлена интересами обеспечения национальной безопасности. Это обстоятельство заставляет обратить особое внимание на механизм концептуальной связи ценностей и безопасности с акцентом, прежде всего, на тех криминологических угрозах и рисках, которые продуцирует современное общество.

С конца XX столетия человеческая цивилизация отчетливо вступила в зону непрекращающейся и повышенной турбулентности экономических, политических, социальных, экологических и т.д. отношений, что активировало использование концептов «неопределенность» и «риск» в социологической интерпретации происходящих в обществе процессов. Начиная с известной работы У. Бека феномен риска прочно вошел в тезаурус социальных, правовых и политических наук, в том числе криминологии и уголовного права, где понятия «криминологические и уголовно-правовые риски», «криминологическая и правовая безопасность» (и аналогичные им по смыслу) стали активно использоваться для объяснения текущей ситуации, прогнозирования ее последующего развития, разработки моделей и конкретных средств контроля и исправления ситуации в целях обеспечения безопасности и устойчивого развития той или иной сферы отношений и общества в целом.

Криминологическая наука в этом направлении достигла определенных успехов. Тем не менее на протяжении долгого времени основное внимание отраслевых специалистов было сосредоточено по преимуществу на тех угрозах и рисках, которые возникают, если можно так выразиться, в материальной сфере (риски экономической и внешнеэкономической деятельности, экологические риски, риски цифровизации и т.п.). Они объяснялись организационными, техническими, нормативными и иными факторами, также прочно связанными с областью материального. Риски и угрозы, существующие в сфере отношений идеальных, те, что связаны с ценностной, мировоззренческой, духовной характеристикой общества, только сейчас выходят на передний край исследовательских интересов криминологов и криминалистов.

Между тем криминологическая значимость ценностно-смысловой сферы общества не только не отрицалась, но и всемерно подчеркивалась даже во времена «воинствующего материализма». Советская криминология (по вполне понятным и потому не подлежащим критики с позиций сегодняшнего дня методологическим причинам) долгое время исходила из признания ведущего значения именно идеологических и психологических факторов в генезисе преступности, связывая ее наличие в социалистическом обществе как с «идейными пережитками» прошлого в сознании людей, так и с идеологическим влиянием несоциалистического враждебного окружения: «Коль скоро мы не отгорожены от этого мира непроницаемой стеной, он способен оказывать и реально оказывает отрицательное воздействие на сознание нравственно слабых и неустойчивых советских людей, питая антиобщественные взгляды и побуждения». Отсюда — и повышенное внимание специалистов к вопросам нравственного формирования личности, морального и политического единства народа как к знаковым направлениям профилактики преступлений.