Отечественное законодательство о спорте только складывается, а имеющиеся правовые акты архаичны и не содержат ответы на многие вопросы практики организации спорта, проведения спортивных соревнований, юридической оценки действий спортсменов и других участников спортивного движения, отсутствует общая теоретическая эпистемологическая и регуляторная база, что побуждает активнее исследовать ключевые понятия спорта и вырабатывать их необходимую правовую интерпретацию.

Федеральный закон от 29 апреля 1999 г. № 80-ФЗ «О физической культуре и спорте в Российской Федерации» (далее по тексту — Закон о спорте) был принят, как известно, в условиях, когда требовалось как-то быстро и с минимальными реформами «вписать» законодательство о спорте в систему сложившегося законодательства, не затрагивая существа правоотношений, складывающихся в этой сфере, и не пытаясь дать им отраслевую характеристику; впрочем, к этому времени и наука не могла предложить релевантных вариантов решений: не вполне ясны были юридические признаки данных отношений, не была проведена их юридическая оценка и т.д. Поэтому Закон о спорте выполнял и выполняет роль неформального «архива», где в основном сосредоточены представления государственных структур о том, как именно может быть построена система управления спортом, что решительно снизило его регламентационную функцию самих отношений, складывающихся при подготовке и проведении центрального звена спорта — соревнований. Весьма далека от требований сегодняшнего уровня развития спорта и терминология, и стилистика данного акта, ориентированного на последние десятилетия прошлого века. Не содержит данный закон и положений, обеспечивающих взаимоувязанное регулирование с ТК РФ, ГК РФ, КоАП РФ и др., что было бы ожидаемо в случаях, когда речь идет о спортсменах. Наконец, логика построения и содержания данного акта фактически игнорирует наличие других законов и нормативных правовых актов в данной сфере, предпочитая нарративное описание и избегая бланкетных норм или других приемов увязки нормативного материала, одновременно отставая от ведущих в мире спорта регулятивных приемов и практик.

В рассматриваемом контексте и в кругу сходных проблем нередко ставится и вопрос о том или ином варианте отдельного регулирования спортивного права как единого комплекса отношений.

По мнению Т.Г. Понятовской, «невозможно вставить спортивные отношения в систему правового регулирования, просто раздвинув его рамки. В этом контексте термин “спортивное право” имеет свое собственное значение, при котором в кавычки нужно забрать только слово “право”». В целом заявление верно, но здесь не раскрыта правовая природа таких правоотношений и не показано их место в сложившейся систематике, типические черты (видимо, автор не ставила и такой задачи). Отсутствие ясного представления о сущности данных отношений ведет к тому, что «спортивными отношениями» могут объявить и фактически объявляются самые различные отношения: от строительства стадиона до транспортировки спортсменов к нему.

Есть также позиции, сформировавшиеся под влиянием необходимости жестко отделить от невероятного числа разнообразных отношений в спорте те, которые более всего его выражают. Именно поэтому М.О. Буянова предложила отнести к «спортивным отношениям» лишь те, которые связаны с «организацией» (физического воспитания и спортивных мероприятий, физкультурно-спортивной деятельности и международного сотрудничества, рассмотрения споров). Данный подход видится странным. В таком случае оказывается, что спортивными отношениями следует считать правовые связи, лежащие за пределами соревнований, а, например, приглашение на беседу о значении физкультуры или фуршет на переговорах о спорте вроде бы и есть спортивные отношения… Тем более что автором, на наш взгляд, так и не показано, в чем сущность спорта и какие атрибутивные признаки у соответствующих правоотношений, как они связаны с юридическим пониманием ситуации. Хотя, разумеется, если отнести к спортивным лишь организационные связи, то сам массив правоотношений, связанных со спортом, существенно сократится.