Внедрение технологий искусственного интеллекта (далее — ИИ) в имущественный оборот, их использование при увеличивающихся масштабах распространения различных видов мошенничества в цифровой среде, спорные судебные решения по вопросам гражданско-правовой ответственности лиц, связанных с созданием и использованием ИИ, вскрыли немало теоретических проблем, от решения которых зависит не только развитие гражданского законодательства, но и практика его применения. Речь идет прежде всего о причинении вреда ИИ. Как справедливо отмечает Е.В. Вавилин, автономные от человека объекты порождают риски совершенно экзистенциального масштаба, поэтому в целях минимизации рисков «важно оперативно сформировать правовую базу для эффективного регулирования отношений по поводу создания, производства, оборота и эксплуатации высокотехнологических объектов».

Последнее десятилетие демонстрирует возрастание негативных последствий от использования ИИ во многих сферах жизнедеятельности человека, что неминуемо ставит перед цивилистикой ряд концептуальных вопросов, решение которых будет, на наш взгляд, определять основные векторы трансформации гражданско-правового регулирования отношений, связанных с причинением вреда ИИ. Как показывает практика, задействование традиционных подходов к трактовке источника повышенной опасности и оценке качества вредоносности ИИ, а также применение соответствующих норм ГК РФ оказываются чаще всего невозможными в силу их нестыковки с постулатами классической парадигмы гражданского права. Проблема причинения вреда ИИ дает возможность, на наш взгляд, выделить комплекс актуальных теоретико-правовых проблем и предложить авторское видение их разрешения с целью определения основных тенденций и направлений развития гражданского законодательства в условиях цифровизации.

Во-первых, прежде всего требует решения на законодательном уровне вопрос о юридической природе и гражданско-правовом режиме ИИ. Решение этого вопроса даст возможность определить правовые основания для привлечения конкретных лиц к ответственности в случае причинения вреда ИИ. Если исходить из признанной техническими специалистами трактовки ИИ как сложного программирования и результата интеллектуальной деятельности, то не вызывает сомнения и необходимость распространения законодателем на ИИ как объекта интеллектуальных прав режима авторских либо патентных прав. Четкая позиция законодателя в этом вопросе снимет неопределенность ориентиров поиска в решении проблемы и правовой охраны, которая, как известно, предоставляется законом только тем объектам интеллектуальных прав, которые перечислены в п. 1 ст. 1225 ГК РФ. Наконец, распространение на ИИ конкретного правового режима даст, с одной стороны, возможность понять, какие юридические действия (сделки прежде всего) можно совершать с исключительными правами на ИИ и объективированными носителями ИИ при разграничении режимов вещных и исключительных прав. С другой стороны, ясность позиции законодателя в вопросе правового режима ИИ снимет на данном этапе развития цифровизации возведенную многими авторами в абсолют затянувшуюся схоластическую дискуссию о правосубъектности ИИ. В этой связи обратим внимание на высказывание В.Д. Зорькина об ИИ. Ставя вопрос, «можем ли мы утверждать, что ИИ подобен человеку и обладает неотъемлемым от состояния субъектности в сфере права соответствующим набором практических навыков и стереотипов поведения в обществе», автор делает вывод, «что отрицательный ответ на поставленный вопрос очевиден».