Понятие предмета преступления в общей теории уголовного права России всегда носило дискуссионный характер, однако при этом предмет преступления является неотъемлемой частью объекта преступления, а его уголовно-правовая оценка непосредственно зависит от его вовлечения в процесс совершения преступления.

Рассматривая в качестве предмета преступлений имущественного характера криптовалюту, необходимо отметить, что идеологические принципы блокчейновой криптовалюты, ее генерации (майнинга) и оборота обусловлены соответствующей технологией. И одно неотделимо от другого. Именно идеология новых «совершенных» денег или идеального универсального товара «цифрового золота» явилась основой для технологических разработок, призванных внедрить в жизнь современного общества принципиально новую концепцию, обуславливающую и обеспечивающую приоритет финансов над правом. Участники криптовалютного рынка не признают административно территориальных границ, вне зависимости от наличия таковых. Так же как не признаются любые законодательные ограничения, связанные с заключением сделок с товарами, ограниченными или запрещенными к гражданскому обороту. В споре юристов и экономистов относительно того, чему необходимо отдавать приоритет: праву или финансам, — криптовалюта призвана обеспечить безусловный приоритет финансов перед правом. Таким образом, можно говорить о том, что правовые механизмы, призванные регулировать ее создание (генерацию) и оборот, являются вторичными по отношению к ее (криптовалюты) фактическому созданию и обороту. Не криптовалюта создается и обращается между ее пользователями в соответствии с правовыми реалиями, а правовые реалии вынуждены подстраиваться под принципы, заложенные создателями криптовалют. И это есть новая правовая реальность, которую необходимо учитывать при выявлении и расследовании преступлений, совершаемых с использованием криптовалюты. Так, например, одним из основополагающих принципов права, призванных обеспечить его верховенство, является принцип правовой определенности, проявляющийся в принципах стабильности правоотношений, которые направлены на достижение такого результата, который должен быть понятен каждому человеку. Такой правовой результат должен выражаться не только в стабильности правоотношений, но и в том, что человеку должны быть понятны его права и обязанности в той или иной сфере деятельности, которой он занимается или планирует заниматься. К сожалению, в регулировании криптовалютной отрасли этот один из древнейших принципов права не работает, так как не право создает правоотношения, а технологические принципы, обуславливающие генерацию и оборот криптовалют различного вида, порождают нормы права. Изменятся технологические принципы — изменится право. Право в данном случае не регулирует оборот криптовалюты, а всего лишь придает сложившемуся обороту криптовалюты вид законности, единый для всех пользователей, да и то лишь на территории определенной административной юрисдикции, являясь при этом явлением международного порядка.

Такая ситуация приводит не только к невозможности эффективного международного сотрудничества в рамках борьбы с преступлениями, совершаемыми с использованием криптовалюты, но и значительно осложняет ведение такой борьбы на местном, национальном уровне, так как фактически нивелирует, превращая из буквального в абстрактный предмет доказывания при расследовании соответствующих уголовных дел, особенно о преступлениях имущественного характера.

Отсутствие единообразного понимания предмета имущественного преступления приводит не просто к ошибкам квалификации, а к неверной оценке характера возникающих правоотношений, что, в свою очередь, не позволяет отграничить преступление от гражданско-правового деликта.