«Суверенитет представляет собой не только независимость и отграниченность от внешнего мира, но и безраздельное господство, власть, которая и выражает его сущность» (Игорь Исаев). Кажется, ни один элемент власти не способен обнаружить более верно все ее естество, нежели суверенитет. Неслучайно в яркое эзотерическое произведение в мире сухих юридических аргументов «Левиафан» вложено сакральное знание о суверене и суверенитете. Томас Гоббс представляет нам через данные концепты всю метафизику государственной власти, то, что стоит за гранью просто научного восприятия. Привлекательность суверенитета заложена в трансцендентном характере этой идеи — в магии власти, «ибо неограниченная власть есть абсолютный суверенитет».

«…Суверенитет есть высшая, не производная власть правителя» (Карл Шмитт). В исторической ретроспективе суверенитет демонстрирует свои различные формы и особенности. Для нововременного государства он становится ядром организации. Суверенитет начинает играть такую роль в миропорядке, что без него государство политически самостоятельным более не воспринимается. Отныне каждое государство притязает на верховную власть — суверенитет, чтобы не подвергаться никакому внешнему или внутреннему подчинению.

Средневековое государство имело проницаемые, нечеткие границы, и суверенитет, как вода, просачивался сквозь них, растекался далее или вновь возвращался к центру. Таковы были процессы сначала ослабления, а затем укрепления государственности.

Между тем бесконечно распространяться даже при политической раздробленности суверенитет не мог. Падающая на поверхность капля растекается и собирается; подобно ей, и феодальный партикуляризм искал свои центры. Любая власть централизована, до какой степени и скрыт ли этот процесс от наших глаз — вопрос этапа цивилизации. Отсюда политико-правовое пространство было и строго очерченным, замковым, когда речь шла о городе, и особенно городе-государстве.

Расцвет Средневековья, в оценке Карла Хаусхофера, знал обширное строительство границ. По сравнению с восточноазиатской и индийской культурами европейские пограничные традиции были относительно молоды, сами границы охватывали преимущественно меньшую территорию, более благоприятную для очерчивания и охраны. Задача границы — «позволить чужой твердыне, силе и их опорам исчерпать себя, а собственное духовное оружие надежно сохранить».