В ходе недавней конституционной реформы в тексте нашего Основного закона впервые появилась категория «солидарность» (ст. 75.1). Впрочем, и ранее в своих решениях Конституционный Суд РФ обращался к солидарности как к принципу и ценности, которые безусловно обладают конституционной значимостью.

Станет ли конституционализация идеи солидарности предвестием кардинального изменения отношения публичной власти к защите национального благосостояния, к достойному нашего Отечества и его народа преуспеянию, основанному на гражданском мире? Ответ на этот вопрос, помимо прочего, во многом зависит от того, насколько нормотворчество и правоприменение чутки к историческому опыту; от того, насколько верные выводы будут извлекаться ими из исторических уроков.

Лишь опираясь на историко-правовое знание, мы можем рассчитывать на релевантное понимание сути солидарности как уникального способа продуктивного — и не сулящего социуму в более или менее отдаленной перспективе разрушение и гибель — сосуществования индивидов и корпораций, этносов и конфессий в пределах одного публичного пространства,

Освещая все пути познания права, исторический подход придает живую предметность и органическую динамику как теоретико-правовым постулатам, так и положениям отраслевой доктрины. Полемически заостряя тезис, пожалуй, можно было бы даже сказать так: постижение права вообще и правовое толкование в особенности либо должны быть исторически ориентированными, либо оказываются на поверку фрагментарными и несостоятельными.

В целом историчность противостоит всему, от легизма до либертарианства, что готово принести в жертву национальную солидарность, органическое развитие отечественного права произвольным построениям, какими бы разномастными идеологическими лозунгами все это ни прикрывалось. Памятуя о тернистых тропах, которыми шествует отечественная история, невозможно переоценить важность миссии, лежащей на историках права.