Известно, что общие конституционные принципы права обеспечивают судебный контроль публичной воли, способной чрезмерно посягать на неотъемлемые права и свободы человека, его достоинство; это утверждение воплощается в нормах ст. 2, ст. 17, ст. 21, ст. 55, ст. 125 Конституции Российской Федерации (далее — Конституция РФ), а пропорциональность (соразмерность) занимает среди них заслуженное и прочное место. Принцип пропорциональности традиционно связан с обеспечением справедливости в делах, которые требуют сложной юридической оценки, в нем заключается идея о сильном, дееспособном государстве и автономии личности, выстроенной на основе конституционных требований. Пенсионная система представляет именно такую сферу, поскольку в ней переплетаются самые разные интересы (государства, общества, работодателей, отдельных людей). В современных условиях, когда пенсионные системы по всему миру сталкиваются с различными вызовами, включая демографические изменения и экономические колебания, особенно важно обеспечить справедливый подход к разрешению соответствующих споров. Судебная практика в этой области играет ключевую роль в интерпретации и применении законодательства, формируя прецеденты и устанавливая стандарты для решения сложных вопросов пенсионного обеспечения.

Важным назначением пропорциональности выступает требование о соразмерности мер, рассчитанных на длительное воздействие на граждан с учетом их вклада в систему пенсионного обеспечения. В таком случае органам пенсионного обеспечения приходится искать должный баланс между интересами государства и граждан, а их решения, как следствие, не должны приводить к чрезмерным ограничениям прав пенсионеров и обеспечивать публичный интерес. В итоге споры из песенных отношений могут занимать продолжительное время и разрешаться в нескольких судебных инстанциях. Например, многодетная мать пыталась оформить пенсию в течение 2017–2020 годов. В итоге дело рассматривалось судом, суды первой и апелляционной инстанций отказали в удовлетворении исковых требований, ссылаясь на недостаточность доказательств. Точку в деле поставил Верховный Суд РФ, сославшись на несоразмерность неблагоприятного для истца решения. Судебная аргументация опиралась на несколько выводов: 1) истец неоднократно в течение трех лет обращалась в пенсионный орган; 2) она предприняла значительные усилия для восстановления ранее утерянной трудовой книжки; 3) отказ в пенсии обосновывался лишь на формальных требованиях (заявитель не доказал свое право). Фактически суд подчеркнул, что стороны спорного правоотношения поменялись ролями. Вместо того чтобы помочь невластному субъекту, нуждающемуся в пенсионном обеспечении, орган опирался на формальные обстоятельства и каждый раз отказывал в удовлетворении заявления. Иными словами, орган выбрал для общения с гражданином тип правового регулирования, характерный для частной сферы, хотя пенсионные отношения носят публичный характер и требуют от уполномоченного субъекта большей вовлеченности в дело, решение которого направлено на обеспечение интересов заинтересованного невластного лица. В этом, по словам С.С. Алексеева, просматриваются «вовсе не некие искусные словесные построения, а выражение глубинных закономерностей права, относящихся в первую очередь к дозволениям и запретам общего характера».

В этой логике решения об отказе признаны непропорциональными по следующим основаниям: 1) законодательство обязывает пенсионные органы содействовать гражданам в установлении их пенсионных прав, включая запросы о трудовом стаже; 2) в противном случае гражданин лишается права на пенсионное обеспечение без достаточных оснований; 3) неправомерное лишение ограничение такого права с момента первого обращения повлекло материальные и социальные трудности для пенсионера, поскольку он обрекается на чрезмерные негативные последствия; 4) нижестоящие суды, принимая решения в логике пенсионного органа, не учли все аспекты спора, не выявили законный интерес, подлежащий защите. Сосредоточившись на законности процедуры, они не исследовали материально-паровые аспекты дела.