1. Суверенитет традиционно относится к основным, базовым и системообразующим правовым категориям. В актуальных социально-исторических и геополитических реалиях суверенитет в его идейно-ценностном, смысловом и непосредственно практическом значении подвергается серьезным испытаниям, замыкает на себе концепции, подходы и решения, касающиеся определения дальнейших направлений развития как системы российской (равно как иной национальной) государственности, так и мирового порядка.

С одной стороны, геостратегический конфликт, обозначивший военно-политическое столкновение между философиями глобальной гегемонии и многополярного мира, разворачивается по сути главным образом вокруг принципа суверенного равенства государств. Речь идет о самом признании основанной на уважении достоинства каждого народа государственной самостоятельности в политико-правовом обустройстве внутренней жизни и праве на безопасность, которая должна обеспечиваться, исходя из представления о неделимости государственного суверенитета.

С другой стороны, суверенитет, являющийся неотъемлемым юридическим свойством государства (не эквивалентом, а свойством, признаком власти), определяет (но не определяется через!) суверенные полномочия и возможности государственной власти (о чем подробнее будет сказано далее), тогда как фактические результаты их, соответственно осуществления и воплощения в жизнь (практические выходы), обусловленные различными внешними и внутренними обстоятельствами и препятствиями, характеризуют не сам факт наличия суверенитета как такового, а его реализационный аспект. В этом плане исключительную важность в текущей обстановке приобретает создание системных эффективных правовых механизмов, обеспечивающих именно качество реализации суверенитета, социальные, экономические, технологические и иные условия для единства, полновластия, благополучия и свободного развития российского народа. В какой мере этому способствует или, напротив, мешает происходящее сегодня в юридической доктрине и практике предметно-функциональное профилирование суверенитета – вопрос, требующий внимательного, принципиального обсуждения, поскольку то или иное его решение может как расширять концепцию суверенитета, усиливая ее инструментально-практический потенциал в актуальном историческом контексте, так и приводить к неустранимым противоречиям и деформациям в понимании этой основополагающей и системообразующей категории и, как следствие, к различного рода нарушениям в единой системе публичной власти.

Следует признать, что преобладающие в отечественной юриспруденции философско-теоретические построения, относящиеся к пониманию сущности, целей, задач, принципов, институтов государственности, в значительной мере тяготеют, непосредственно или в конечном итоге, к заимствованным методологическим подходам. Доктринальная юридическая онтология российской государственности слабо согласована с исторической феноменологией, и предлагаемые пути преодоления противоречий между соответствующей концептуальной моделью и объективной реальностью не всегда ориентированы на закономерности последней. Применительно к категории суверенитета это характеризуется господствующим в российской юридической историографии «боденоцентризмом», связывающим концептуальный генезис суверенитета с представлениями, сформированными Жаном Боденом в определенных социоисторических и политико-правовых реалиях.