Перемещение товаров через границу всегда привлекает пристальное внимание органов, осуществляющих оперативно-разыскную деятельность. Общеизвестно, что нормы Уголовного кодекса Российской Федерации, регламентирующие наступление уголовной ответственности за контрабанду, как правило, являются бланкетными; таковыми, как известно, могут быть и процессуальные нормы, о чем правоприменители далеко не всегда помнят. По итогам всего лишь одного оперативно-разыскного мероприятия в отношении получателя почтового отправления было выдвинуто обвинение в контрабанде. При этом орган предварительного расследования и суд первой инстанции проигнорировали доводы защиты о невиновности о получателя посылки, которая для него явилась своего рода котом в мешке. Следственная и судебные ошибки были вскрыты только судом второй инстанции, что повлекло отмену приговора и прекращение уголовного дела за отсутствием состава преступления. В рамках данной статьи, в рамках проводимого нами исследования правоохранительной, правозащитной и судебной деятельности анализируются генерация в недрах таможни подозрительного отношения к получателям почтовых отправлений, механизм выдвижения в отношении одного из них ложной обвинительной версии, ее безответственное закрепление в актах органов предварительного расследования и суда первой инстанции.

Роль оперативного эксперимента с элементами провокации в уголовно-процессуальном доказывании переоценить трудно. В тоже время судебная практика подтверждает известное всем умозаключение: экспромты в сборе доказательств получаются, если они тщательно готовятся. Читателю предлагается некоторые наши рассуждения по теме провокации, проиллюстрированные анализом небрежно организованных оперативных экспериментов.

Во-первых, анализируются диспозиция ст. 306 УК РФ, противоречивость подходов к толкованию терминов «заведомо», «ложь» и «донос». Во-вторых, исследуются некоторые проблемы материально-правового и процессуальноправового характера, с которыми неизбежно сталкиваются правоприменители, разрешающие вопрос о регистрации заведомо ложного доноса, возбуждении уголовного дела по ст. 306 УК РФ. В-третьих, прослеживается ход запоздалой деконструкции следственных и судебных ошибок, возникновение которых обусловлено неправильным толкованием понятия «заведомо ложный донос», регистрацией информации, содержащей заведомо ложную информацию.

Анализируется оригинальная правовая позиция Судебной коллегии по делам военнослужащих Верховного Суда РФ, в рамках которой специальная военная операция (СВО) расценена как особое (уникальное) правовое состояние, настолько меняющее посткриминальные последствия для осужденного военнослужащего, принимающего участие в боевых действиях, что таковой, в силу положений ст. 80.1 УК РФ, может быть (должен быть) освобожден от наказания.

По общему правилу в основу приговора могут быть положены доказательства, непосредственно добытые в судах первой и второй инстанций, следовательно, суд третьей (кассационной) инстанции, отменяя решения нижестоящих судов, не вправе предрешать исход дела. В статье анализируется незаконная попытка кассационной инстанции направить ход мысли судей во второй инстанции, которая была пресечена Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ.

Нарушение регламента государственных закупок со стороны группы сотрудников ФСИН не только привлекло особо пристальное внимание органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, но и подвигло спецслужбы на поспешное задержание одного из офицеров. По итогам оперативно-розыскного мероприятия в отношении последнего было выдвинуто обвинение в мошенничестве. При этом органы предварительного расследования и суды первых трех инстанций доводы защиты о невиновности этого сотрудника ФСИН проигнорировали. Следственная и судебные ошибки были вскрыты только Судебной коллегией по уголовным дела Верховного Суда РФ, что повлекло отмену всех состоявшихся по делу судебных постановлений и прекращение уголовного дела за отсутствием состава преступления. В статье в рамках проводимого нами комплексного исследования судебной деятельности анализируются генерация в недрах ФСИН подозрительного поведения ряда сотрудников, механизм выдвижения в отношении одного из них ложной обвинительной версии, ее безответственное закрепление в актах органов предварительного расследования и судов.

В статье анализируется выявленная Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ правовая коллизия, в рамках которой, пусть и не сразу, было установлено, что незаконно осужденный мировым судьей добросовестный гражданин России совершенно правомерно задержал двух «черных копателей».

Анализируется выявленная Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ в порядке «второй» кассации правовая коллизия, в рамках которой установлено: мировой судья допустил принципиальную ошибку при постановлении обвинительного приговора по ч. 2 ст. 114 УК РФ в отношении егеря, который, по версии стороны обвинения, с целью задержания лиц, осуществляющих незаконную охоту, на автомобиле УАЗ умышленно таранил мотоцикл браконьеров.

В рамках научной дискуссии по теме «Уголовное правосудие», развернутой профессором В.В. Дорошковым, анализируется само это междисциплинарное понятие, рациональное и иррациональное в уголовном судопроизводстве, а также институты «договорного правосудия» (the Plea Bargaining), «квазиправосудия», «эрзац-правосудия», «теневого правосудия» и самосуд; исследуются некоторые составные их элементы. Отдельными направлениями авторских попыток в познании действительности являются: 1) общепризнанные стандарты уголовного судопроизводства, 2) его «суверенные» российские особенности, 3) критерии их эффективности, 4) «сладкий миф» истины, витающий над теоретиками, и «горькая правда» жизни, 5) главный вопрос процесса — о доказанности.